Катя Горчинская – в прошлом заместитель главного редактора The Kiyv Post, а ныне – руководитель проектами журналистских расследований на «Радио Свобода» приехала в Минск, чтобы рассказать о стандартах западной журналистики.
Она точно знает, о чем говорит – уже не первый год Катя сотрудничает с The Wall Street Journal и The Financial Times, где законы жанра становятся железным занавесом между теми, кто может и пишет, и теми, кто только хочет. Этими столпами мировой прессы бредит, пожалуй, почти каждый журфаковец, но лишь единицы способны дорасти до уровня западных журналистов. И дело не только в таланте. Есть еще вопросы языка, профессиональной этики, железобетонной дисциплины и особого понимания того, что будет интересно международной аудитории. Именно об этом и говорила Катя Горчинская на очередной встрече в рамках Press Club Belarus.
«Я часто читаю мастер-классы по стандартам западной журналистики и начну с того, что журналистика на постсоветском пространстве – в Беларуси, Украине, России – не просто другая, она кардинально отличается от того, что под ней понимают в мире. Это как философия Платона и Аристотеля. Платон считал, что существует идеальный мир, в котором идеи зарождаются, живут своей идеальной жизнью и все, что происходит между ними, – это такое неидеальное отражение этого мира. У Аристотеля все было наоборот: он отрицал существование других миров, сильно ориентировался на науку, а его мировоззрение в целом напоминало как раз то, как работает сегодня западная журналистика, где точечные идеи и факты дистиллируются в конкретную мысль. Наша журналистика более абстрактная и похожа, скорее, на платонизм», – достаточно жестко начала Катя. Но по-другому нельзя. Оставьте плюшевые слова мягкотелым молодым специалистам. Никто и не говорил, что будет легко.
Вот вам пример типичного западного журналиста. Катрин Кальве живет в Австрии и курирует новости для газеты «Süddeutsche Zeitung» по пяти странам: Словении, Словакии, Украине, Венгрии и Австрии. Ей не надо ходить на работу, но ее рабочий день начинается в 7:30 утра, когда она начинает читать новости обо всех «своих» странах. А уже в 8:30 ей надо сделать питч и предложить редактору статью, которую она будет писать сегодня. Дедлайн – 16:30, дальше газета уходит в печать. Если ее предложениями заинтересовались редакторы нескольких рубрик, значит, ей нужно написать не один материал. Так что в западных СМИ работа достаточно интенсивная.
«Если события масштабны и стремительны, один журналист может написать и 20 материалов в день, хотя, конечно, все они будут объединены единой темой: основная статья, комментарии к ней, инфографика и так далее. Но даже при том, что это – части одного целого, это все же достаточно большой объем для одного человека. Для большинства постсоветских журналистов одна статья в неделю – это уже неплохой объем, а в западных СМИ продуктивность на порядок выше. И это касается не только количества материалов, которое ты выдаешь в неделю, но и еще и того, сколько информации ты для этого перелопачиваешь. Обычная статья в зарубежной газете напичкана фактами под завязку, хотя среднестатистическому человеку это может и не бросаться в глаза».
В каждом уважающем себя ньюсруме существует собственный stylebook – то есть описание, в каком стиле должно выходить то или иное издание. Stylebook регулирует все, что связано с написанием статьи, работой редакционного, а иногда даже рекламного отделов. Неудивительно, что, например, stylebook от именитого Associated Press, который, к слову, обновляется ежегодно, считается практически библией для журналистов. Можно ли вставлять сокращения? как должна выглядеть статья? По каким принципам отбирается реклама? На все эти вопросы можно найти ответ в stylebook-е.
В спорных ситуациях можно обратиться к журналистскому омбудсмену, который разрешает споры как внутри редакции и между отделами одного издания, так и между разными редакциями различных СМИ.
Львиную долю времени западного журналиста занимает fact-checking, или проверка всех фактов, указанных или упомянутых в статье.
OCCRP (Organized Crime and Corruption Reporting Project) – некоммерческий проект, объединяющий несколько региональных центров расследовательской журналистики и независимых коммерческих СМИ. География проекта охватывает территорию от Восточной Европы до Центральной Азии
«Для меня самым долгим этот процесс был, когда я готовила материал для OCCRP (Центр по исследованию коррупции и организованной преступности). Это была статья о молодом украинском мультимиллионере, который появился буквально из ниоткуда появился во времена Януковича. Мне понадобилось 8 дней, чтобы написать стать. А факт-чекинг проходил 3,5 месяца. Выглядело это примерно так: «Тут у вас написано, что за окном -3°, идет снег. Как вы можете это подтвердить?» Ок, отсылаю ссылку на gismeteo. В ответ: « Какое отношение эта ссылка имеет к тому, что у вас за окном?» Хорошо, делаем фото с телефона – смотрим на метаданные. На снимке — вид из моего окна, действительно идет снег. Я, возможно, утрирую, но проверялся каждый факт. OCCRP – серьезная организация, на которую все из-за ее расследований всегда пытаются подать в суд: мафиози, коррумпированные чиновники, правительства. Поэтому их факт-чекинг возник из необходимости».
Если есть запись интервью, для проверки фактов можно выслать сам аудиофайл или его расшифровку. Если в статье говорится, что есть активы в оффшорах, значит, нужно предоставить соответствующие выписки со счетов. Даже если это новость, нужно постараться найти человека, который все это слышал, видел, а еще лучше записал на какой-нибудь носитель. Факт-чекинг — неблагодарный и длительный процесс, хотя и необходимый.
«Мне рассказывали, как западные СМИ проводили факт-чекинг, когда писали про Навального: они звонили в его офис и спрашивали, есть ли у них овальный стол на четырех ножках и с царапиной на боку?», — продолжает Катя Горчинская. – «Казалось бы, при таком факт-чекинге ошибок не должно быть. Но на второй странице The New York Times постоянно печатают исправления. Почему? Потому что мы все – люди, мы ошибаемся, а у журналиста есть еще и дедлайн, который также ограничивает время на проверку фактов».
Для большинства постсоветских СМИ копирайт – это химера: а почему бы просто не взять чужую новость и переставить себе. На Западе такое себе трудно представить. «Если The Kyiv Post заинтересовала статья об Украине, написанная агентством «Франс-пресс», то мы укажем первоисточник, возьмем их заголовок и опубликуем первые два абзаца их статьи с гиперссылкой на полную версию на их собственном сайте» , – рассказывает Катя. Конечно, посещаемость украинского портала от этого снижается, зато это показывает его уровень и уважение к работе тех, кто создавал материал.
Это же касается и подписи к фото: в зарубежных СМИ редко можно найти фотографию без подписи, которая порой становится отдельным статьей – кто изображен, где и когда снята фотография, иногда цитата – все это составные подписи. Если снимок взят из архива, это также указывается, как и то, зачем он был помещен именно здесь.
Например, в Украине, которую лихорадит второй год, каждый день появляются новости, основанные на анонимных источниках, как правило, из военных или околовоенных кругов. Солдаты рассказывают то, что видят, офицеры – то, что едва ли начальство разрешит им сказать публично. Говорят потому, что самый действенный метод решить проблему – рассказать о ней как можно большему количеству людей.
Солидные издания при таком раскладе оказываются в тупике – большинство зарубежных СМИ высшего эшелона никогда не используют анонимные источники. Для военкоров и журналистов, работающих над политической тематикой, это значительно осложняет задачу. The Kyiv Post, например, максимально правдиво описывает подобный источник, в то же время стараясь не навредить ему. «Каждый раз, когда мы пользуемся анонимным источником, мы говорим примерно следующее: «Сказал Иван Иванович на условиях анонимности, так как он является солдатом на конфликтной территории и не уполномочен разговаривать с прессой», — описывает журналистские будни наша гостья.
Западная пресса четко разграничивает два понятия: редакции, занимающиеся журналистикой фактов и журналистикой мнений практически никогда не пересекаются, у них разная повестка дня, а материалы, включающие то или иное мнение, публикуются на отдельных страницах издания.
Например, Süddeutsche Zeitung опубликовала интервью российского генерала на тему Восточной Украины. Параллельно на странице «Мнения» был материал того же журналиста, который описывал, как проходило интервью, что он видел, пока брал интервью и так далее. Из статьи становилось понятно, с какой интонацией говорил генерал, какие у него были ощущения от этого разговора, – то есть появлялись все те краски, которые нельзя дать в новостях, но которые придают дополнительную ценность новостному материалу.
The Economist – журнал, только печатный тираж которого достигает 1,5 млн копий, известен тем, что публикует неподписанные статьи. В свое время это было частью традиций британской журналистики, так как зачастую журналы создавались лишь парой-тройкой человек, и большое количество материалов писал сам редактор. Сегодня The Economist – один из немногих, кто до сих пор придерживается этой практики, но в данном случае нежелание подписывать материал объясняется еще и тем, что большая часть журнала – это как раз мнения, субъективная журналистка. Но для того, чтобы сформировать свое мнение, журналисты обходят множество источников.
«Никто не сидит в редакциях – авторы ходят и разговаривают с людьми вплоть до того, что их тема становится для них своеобразной лентой в духе соцсетей, в которую добавляются все новые и новые материалы. Как будто в голове у них — полная чаша, и в какой-то момент они наклоняют эту чашу, что-то выливается и получается статья, и они постоянно наполняют сосуд своих знаний по той или иной теме», – говорит Катя Горчинская.
Интервью в привычном для нас формате, по словам Кати, – «ленивая журналистика»: записал интервью, снял звук с диктофона и вывалил на читателя в виде «вопрос-ответ». Зачастую, большая часть такого материала – это «вода», которая просто занимает место в издании.
В западных СМИ печатается только то количество страниц, которое издательство может позволить себе в зависимости от рекламных доходов, и место для каждой буквы там очень ценно. Поэтому «воды» там нет.
Формат Q&A – «вопрос-ответ» там используется редко и часто для того, чтобы всесторонне рассказать о каком-то новом явлении. Катя Горчинская привод в пример собственный материал о разработках сланцевого газа в Украине: это была совершенно нетронутая тема, поэтому Катя беседовала с гендиретокром одной из профильных компаний не только об их собственных планах, но и о том, что такое вообще сланцевый газ, о технологиях его добычи, об окружающей среде и обо всех вопросах, которые могут появиться у читателей.
Во всех остальных случаях Катя остается верной своим принципам: вариант, когда журналист просто записывает услышанный текст, не желая превращать его во что-то более удобоваримое для читателя – с фактами, бэкграундом и полезностями, — это ленивая форма журналистики, с которой необходимо бороться.
Дословно – «абзац-орех», то есть абзац, которые объясняет ценность статьи и отвечает на вопрос читателя: «Зачем мне все это надо?». В постсоветской журналистике этого элемента статьи нет вообще. Это та часть статьи, которая дает вышеупомянутую оценку с высоты птичьего полета и объясняет, почему важна конкретно данная информация. Она дает возможность любой новости укорениться во времени, показать место этого явления в мире.
Nut graph отражает суть статьи, а посему – зависит от ее фокуса. Иногда журналисту именно эта часть статьи дается особенно тяжело – ведь зачастую она очевидна, особенно для тех, кто варится в аналогичных событиях постоянно. Кроме того, нужно «выпрыгнуть» из непосредственного сюжета статьи и посмотреть на все свысока.
«Есть у нас история: жили-были дед и баба, и была у них курочка Ряба. А надо поставить на паузу историю и сказать, что с яйцами в этом городе небольшие проблемы. И объяснить, почему. А потом поставить на паузу вот это «выныривание» и вернуться дальше в сказку. Это требует навыка и самодисциплины», – говорит Катя Горчинская.
И еще пример nut graph:
Один британский ученый обнаружил, что вирус ВИЧ распространяется подобно компьютерным вирусам двумя способами: с потоком крови либо непосредственно между клетками. Это весьма неоднозначное открытие, подразумевающее изменение в самой технологии лечения вируса. Именно это и есть nut graph – вся остальная статья посвящена непосредственно открытию ученого.
***
На самом деле, фишек намного больше. Потому что хороший журналист учится постоянно – у себя и у других. На своих и чужих примерах, ошибках, успехах и неудачах. Эти 7 фишек – лишь начало пути, фундамент, на котором можно построить дом. Какой? Об этом – в продолжении мастер-класса Кати Горчинской.
На встрече, посвященной стандартам западной журналистики, Катя Горчинская не могла не рассказать и про то, по каким канонам пишется стандартная статья в зарубежное издание. Оказалось, они очень схожи с теми, что используют для строительства дома. В обоих случаях важна фундаментальность, многофункциональность и изящество стиля, без профессиональных «строителей» не обойтись, а результат должен удачно вписываться в городской (читай – редакторский) пейзаж.
«Я очень часто сравниваю написание статьи с постройкой дома: и дом, и статья начинается с идеи», — начинает Катя. Когда мы определились, что строим, то есть поняли идею, нужно собрать материал, чтобы понять, как эту идею реализовать. Вы читаете новость, и что вы там видите?
2. Фокусируемся на главном
Кроме того, важно сфокусироваться на конкретной теме или вопросе, что пропускают многие журналисты. В результате, в статье на 15 000 слов можно найти кучу данных и источников, но совершенно непонятно, о чем материал. Фокусировка – это способ отсечь все лишнее.
3. План
Позволяет отсортировать все ненужное, хотя бы в голове – для начала.
4. Пишем черновик
5. Полировка, шлифовка и прочая чистка текста
Сама Катя — впрочем, как и многие западные редакторы – готовы переписать статью практически полностью, чтобы ее итоговый вариант соответствовал не только высокой планке издания, но читательским интересам.
6. Редактируем свой шедевр
Кажется, просто? Давайте подробнее.
Иногда нет ничего лучше знакомых и френд-лент фейсбуке – просто кладезь материалов. Или можно проанализировать те новости, что уже есть – всегда можно найти, за что зацепиться:
«Очень важно постоянно брейнстормить, потому что не каждая идея приведет к статье, но иногда даже плохая идея может натолкнуть на хорошую статью», — подытоживает наша гостья.
«На Майдане, например, по сути, каждый человек был ньюсмейкером, и можно было не то, что статьи, – книги писать! Тут были и персонажи и тренды — Майдан был живой структурой и постоянно трансформировался. Здесь можно было одинаково хорошо описывать оборонную конструкцию по периметру площади и политические идеи, которые сопровождали все это строительство», — рассказывает Катя Горчинская.
Когда в стране происходят комплексные процессы, одномоментно может случаться множество мелких событий, и перед журналистом стоит задача все это описать доходчиво и быстро. Журналистика – это первый черновик истории: вы описываете события вокруг вас, как это сделал бы историк, но делаете это в непосредственной близости от происходящего.
Однако задача журналиста еще и в том, чтобы объяснить событие, дать оценку с высоты птичьего полета, и это значительно сложнее, особенно, когда находишься в гуще событий. Журналист должен анализировать события так, чтобы понимать, что их объединяет. «С высоты птичьего полета» – это выжимка того, что происходит на земле. Мы не только описываем, как что-либо происходит, но и объясняем симптомы, в чем состоит болезнь. И это – одна из важнейших функций журналиста.
«Те темы, которые дает ваш личный опыт, очень задевают. Мы все любим истории о других людях. И то, что приключается с нами, нашими друзьями, соседями, — это как раз хорошо иллюстрирует серьезные тенденции в обществе, и для нас, журналистов, такие темы всегда могут служить пищей для написания статей. Это очень-очень благодарный материал, к которому мы зачастую очень равнодушно относимся», – признается Катя Горчинская.
Иногда темы для материалов перестают быть видны по другой причине: журналисты «засиживаются» на одной теме и перестают видеть статьи там, где они есть. Катя Горчинская приводит в пример журналиста, который возвращался с войны с похожими материалами, но который при этом рассказывал совершенно невероятные истории. Все они были готовыми сюжетами. На самом деле, иногда нужно кому-то рассказать истории вслух, и если этот кто-то редактор – тем лучше. Он сможет подсказать, где прячется та или иная статья.
«После свое первой командировки в Луганск, тот журналист рассказывал: «Ты представляешь, я иду и за два квартала чувствую запах…». И я думаю: «Это — твой лид». Я уже чувствую, что там есть статья. Я еще не знаю, о чем дальше пойдет рассказ, но чувствую, что если он начинается таким образом, то дальше должно непременно что-то быть. Он подходит к моргу. На тот момента Луганске уже 50 дней не было электричества. А тела продолжают поступать – это ведь зона военных действий. В морге живет патологоанатом, у которого давно атрофировалось обоняние. Он показывает, как хранятся тела, разумеется, без холодильников. Возле морга стоят 6 гробов, в них лежат люди. Тела в ужасном состоянии — дышать там совершенно невозможно. Журналист спрашивает, почему они там стоят, патологоанатом отвечает: «Они стоят тут уже шесть недель. Это — «укры». А территория захвачена сепаратистами. Мне никто не звонил. С украинской территории мне ни разу не звонили за это время».
От истории, рассказанной Катей, в зале воцаряется тяжелая тишина. Тогда они написали материал про шесть трупов в Луганке, позвонили украинским властям, чтобы те выяснили, кто это. Казалось бы, это несложно и очевидно. Но никто ничего не делал все шесть недель. «Потому что когда люди видят такое постоянно, для них это перестает быть новостью. К сожалению», — говорит Катя.
Для написания любой статьи нужно собрать четыре вида материалов. «4 ведра» – термин из американской журналистики, обозначающий:
Что это? Основной материал – это то, что составляет новость: цитаты спикера по теме, факты, события, которые произошли раньше и объясняют произошедшее, цифры – все то, что составляет предмет новости.
Энциклопедический материал – это то, что по-английски так ёмко называется background, основа. Он необходим для того, чтобы объяснить человеку контекст происходящего и встречается даже в самой короткой статье, не говоря уже про внушительные по объему материалы.
Реактивный материал – это реакция людей, которых касается эта новость: мнение насчет события, альтернативное мнение, критика. В идеале каждую группу лиц, которую задевает материал, нужно опросить и получить их взгляд на вещи.
И четвертое ведро – это то, что Катя называет «cool stuff bucket», то есть все то цветастое, необычное и странное, что позволяет добавить в статью человечности. То, о чем часто забывают писать даже матерые журналисты. Очеловечить можно практически любой материал. Например, в материале про самоубийства в Партии регионов появилась деталь: человек вышел из окна на 17-м этаже, не забыв аккуратно оставить тапочки рядом.
Как правило, эти ведра наполняются по-разному – и в каждом будет свое количество материала. Если новость только что случилась, первое ведро будет наполнено максимально, а в других может чего-то не хватать. То, как заполнены эти ведра, может подсказать и жанр статьи. Например, если реактивного материала очевидно больше, это – история о том, как разных людей волнует одна и та же проблема. А если у вас полное cool stuff bucket – скорее всего, вы пишете репортаж.
«Журналистика – это набор навыков, понимание того, из каких материалов я построю свой дом. Для этого необязательно заканчивать журфак. Зачастую тексты «с высоты птичьего полета» пишут люди просто с определенным и очень большим опытом», – говорит Катя.
Репортаж подготовила Ольга Цветкова.
Автор фотографий: Николай (НИО) Жуков.
Видеозапись мастер-класса от Кати Горчинской по стандартам западной журналистики в Press Club Belarus
Кожны тыдзень атрымлівай на пошту: якасныя магчымасці (гранты, вакансіі, конкурсы, стыпендыі), анонсы івэнтаў (лекцыі, дыскусіі, прэзентацыі, прэс-канферэнцыі) і карысны кантэнт
