Помните, как в 2020 году политического блогера Максима Каца называли «беларусским фенибутом»? Чем он сейчас занимается, что думает о будущем сценарии для России и Беларуси, об антивоенном настрое россиян и репрессиях?
Кац рассказал об этом, а также о внутренней кухне своей редакции на встрече с беларусскими журналистами в Варшаве.
Эту тему для фильма мы придумали ещё в прошлом сентябре. Ну а российская пропаганда, которая возводит в культ Великую Отечественную войну, в принципе построена вокруг псевдоисторических отсылок. Кроме того, она ещё и замысловатая. Пропагандисты скрещивают Российскую империю с Советским Союзом: и тут мы победили, и там, и в 1917-м, и в 1945-м.
Победа в Великой Отечественной – главная опора в российской пропаганде. И наш сценарий фильма не спорит с этим, это действительно великая победа. Но в российском дискурсе Вторая мировая сводится только к Великой Отечественной. Мы же хотим на русском языке сделать обзор всего, что было.
Я буду снимать в Европе и в Японии, буду говорить про США. Хочется, чтобы это был объективный, адекватный рассказ на русском языке. Без пропагандистского налёта. В русскоязычном пространстве нет спокойного разговора про эти события, поэтому мы и решили сделать такой фильм.
Я успел снять в Киеве битву за Днепр и за Киев. В России снял блокаду Ленинграда, но не успел – про Сталинград. Буду снимать в другом месте.
Когда началась война, мы думали остановить съёмки. Потому что в начале фильма говорим о том, что человечество через те события пришло к своему спокойному текущему состоянию: когда бомбы не падают на головы и нет такого, что два крупных государства воюют друг с другом. И мы рассказываем, что у нас спокойное время, что в Европе войны не предвидится.
Я всё это записал в Париже на фоне Эйфелевой башни, потому что это символ мирно живущего мира. И тут началась война в Украине.
Мы переписали вступление, но первоначальное тоже оставили. И решили в любом случае выпустить. Основная причина в том, что на этом основывается гнусная пропаганда – российская и беларусская. Античеловечная пропаганда, которая вещает ужасные вещи. Она пытается забрать себе победу [во Второй мировой войне] и на этом строить вещание. Так не годится.
В российской оппозиционной среде принято говорить только про то, что «как-то неправильно воевали в войне в начале». Я такую позицию не разделяю. Победа и вся история совершенно не принадлежит России. Сначала был страх, что за такое инакомыслие на меня заведут уголовное дело. Но потом «забил» на это дело и теперь каждый день совершаю уголовные дела. (Смеётся).
Сейчас непонятно, что людям интересно. Сначала был огромный запрос на аналитику по войне – понять, что происходит. Потом на первый план вышел запрос: что будет и когда умрёт Путин. Коллеги рассказывали, что было время, когда ставишь название (если что, мы не ставили) «Когда умрёт Путин» – и сразу миллион просмотров.
Но война постепенно надоедает людям. Я дружу с Варламовым, иногда смотрю статистику. Самое популярное видео на его канале за последнее время: «Финляндия: какой могла быть Россия?». Россиян начинает интересовать, как живёт похожая страна и почему живёт хорошо.
Понравится ли сейчас аудитории фильм про войну? Не знаю.
Но это долгоиграющее видео про Вторую мировую. В нём классная инфографика, которую, кстати, рисует для нас украинец. Мы пригласили его ещё до войны.
Сейчас он воюет, а когда возвращается с боёв, то продолжает рисовать для фильма. Говорит, показывал коллегам, хвастался.
Это правда, я каждый день записываю ролик. Закончу встречу с вами [встреча с журналистами началась в 21:30 по варшавскому времени] и поеду записывать новое видео. Сейчас хочу сделать ролик про те страны, которые помогли тем, кто уезжает из России, Беларуси, Украины.
YouTube – моя основная платформа сейчас. Раньше был Twitter, но сейчас эта социальная сеть стала очень токсичной. Туда можно сходить, чтобы поругаться. Но вообще такое лучше не практиковать. Это не очень хорошо для публичного имиджа. Twitter полезен во время выборов и для фандрайзинга.
Моим YouTube-каналом занимаются человек 20, 15 из которых – на постоянной основе. У меня есть два спитчрайтера, которые хорошо меня знают. Они могут писать так, как я говорю. Есть три человека, которые ищут факты и накидывают «скелет». Есть редакторы, которые превращают это всё в нормальный текст. Все тексты производятся за один-два дня.
Как правило, в час дня мы созваниваемся и решаем, что пишем. В десять вечера они садятся писать, в одиннадцать-двенадцать мы встречаемся с оператором в студии и где-то к половине первого ночи записываем ролик. Потом я иду спать, а монтажёры работают. Ночью работает и бильд-редактор, который составляет картинку. В семь утра видео дорабатывают монтажёры, и примерно к часу дня выходит ролик.
После блокировки сдулся Facebook, а вот Instagram – нет. Более того, на меня подписались много новых людей, в том числе украинцы. Но страницу в Instagram я пока не веду: странно «фоткаться» в текущей ситуации, а новый формат я ещё не придумал.
Сейчас 50% моей аудитории в YouTube – из России, 12% – из Беларуси, 23% – из Украины, остальные – из Польши, Израиля, Америки, Германии.
Не думаю, что блокировка YouTube приведёт к каким-то катастрофическим последствиям. В России не перестанут его смотреть. И вряд ли эту платформу власти заблокируют. Предполагаю, что они переоценили свои возможности, что могут закрыть всё и всех.
Был момент, что доля беларусов дошла до 36%, а доля россиян опустилась до 39%. Мы стали почти беларусской редакцией. Хотя я был в Беларуси всего три раза в жизни и не очень хорошо знал страну.
В 2020-м мы сразу взяли нескольких беларусов в редакцию, двое прямо из Минска вещали. Причём сразу Варламов взял беларуса, который снимал для него кадры, этого человека преследовали и даже посадили на некоторое время. Поэтому мы опасались и никого не брали для съёмок. Кадры брали из публичных видео. Но автор сюжетов был на месте. Вторая сотрудница из Беларуси попала на Окрестина в самое жёсткое время, она потом уехала в Москву и работала там в нашей редакции. После того, как события в Беларуси закончились, сотрудники-беларусы ушли. Но если что-то снова будет происходить в Беларуси, они вернутся.
Любовь Максима Каца пройдёт, если начнётся русофобия и антисемитизм. Я наполовину русский, наполовину еврей. И для меня антисемитизм и русофобия недопустимы. Русофобия – это дискриминация русских по паспорту, по национальности, это когда не открывают счёт в банке, не пускают в кафе. Мне кажется, такого в Беларуси не было и не будет.
Я хочу заняться либеральной партией и не собираюсь вмешиваться в дела Беларуси. Беларусы сами решат, как им поступать со своим языком, культурой. Мне иногда говорят, что я не критиковал беларусов за то, что они слишком мирно протестуют. Но критика – это не моё дело. Как протестовать – это дело беларусов.
Я начал говорить про Беларусь только потому, что это было интересно россиянам. Потом вдруг совершенно неожиданно меня стали смотреть из Беларуси. Тогда 15% жителей Беларуси посмотрели ролик «Почему Лукашенко не может быть президентом Беларуси». Я понял, что вдруг мы стали беларусским телеканалом.
Протесты в Беларуси крутые, там классные люди, которые вели себя идеально, без возможности докопаться до них. Протест мирный и интеллектуальный. Если бы в протесте были русофобские темы, я бы не ставил бчб-флаг на стол.
Россия не сможет развиваться, пока не начнёт платить компенсации Украине, тем самым признав ответственность. Мне кажется, что Беларуси тоже придётся ответственность признать, не вину, а именно ответственность.
Вина – это дело персональное: кто стрелял, кто разжигал ненависть через пропаганду. Вины не бывает в молчаливом состоянии, вина – это всегда действие.
Уже внутри России начались дискуссии на эту тему, но пока меня не поддерживают даже в оппозиции, когда я говорю, что как бы это ни закончилось, нужно будет выплачивать компенсацию. Сильная позиция – брать на себя ответственность. Это не приводит ни к чему плохому.
На мой взгляд, сильной поддержки нет: никто не идёт в военкомат, а когда в школе детям говорят, что нужно писать солдатам на фронт – все дети резко чем-то заболевают. И таких случае достаточно. А когда неприятие превратится в протест – это уже другой вопрос. Но люди к этому придут. Все видят картинки из Украины, и вопросы относительно увиденного встанут.
Антивоенное движение войны во Вьетнаме началось через два года.
И российская, и украинская пропаганда считают правильным показывать, что все внутри России за войну. Российской важно показать, что весь народ за Путина, а Украине важно показать, что все россияне за войну. Две пропаганды сошлись во мнении, но это не стало правдой.
Российские репрессии сильно переоценены. Для них важен элемент случайности. Здесь важно, чтобы человек не понимал, что можно, а что нельзя. Я ни разу не зацензурировал слова «война», но на меня даже «административку» не завели. Для чего это делается? Чтобы люди сами себя цензурировали. Чтобы всем казалось, что за ними придут. Информационная автократия сохраняется – им важно убедить всех, что всех посадят.
На мой взгляд, у российской аудитории есть запрос на объективную журналистику, чтобы не было ощущения, что тебе втюхивают «повесточку». Я надеюсь, что люди в России начнут искать, что им смотреть, начнут искать альтернативу тому, что вещают днями по телевизору (одно и то же). Есть ведь люди, которые ещё не определились со своей позицией. Вот они зайдут в YouTube – а тут мы, со спокойным языком.
Пресс-клуб
При перепечатке обязательна активная ссылка на страницу-оригинал публикации
Фото: Ирина Ареховская
Что рассказал Максим Кац в интервью Media IQ про «хороший русский мир» и войну в Украине
Продвижение в YouTube: лайфхаки и ошибки
Расследования Meduza: как научиться ставить правильные вопросы?
Что можно найти в даркнете и как с ним работать? Делятся журналисты Би-би-си
Кожны тыдзень атрымлівай на пошту: якасныя магчымасці (гранты, вакансіі, конкурсы, стыпендыі), анонсы івэнтаў (лекцыі, дыскусіі, прэзентацыі, прэс-канферэнцыі) і карысны кантэнт
