С августа 2020 года писатели Евгения Пастернак и Андрей Жвалевский ведут своеобразные хроники беларусского протеста на своих страницах в Facebook. Мы поговорили с ними о том, тяжело ли заниматься такой гражданской журналистикой, чему научила работа с информацией, как отличать факты от фейков и какими словами будет заканчиваться последний пост дневников.
— Когда вы начинали вести дневники, никто, наверное, не мог предположить, во что это выльется.
Андрей: Конечно, не знали. Откуда? Это были абсолютно обычные посты в Facebook. Всё дело в стечении обстоятельств. У меня на ноутбуке стоял какой-то древний VPN, который я поставил лет пять назад для поездок в Россию, но давно им не пользовался. И когда в августе рубанули интернет, смог выйти в Faceboo и что-то написать. И я увидел, что Faceboo, Twitter и прочие сети были наполнены истерическими криками: «нас убивают!», «здесь гражданская война!» Но что происходило, никто толком не писал. В панике были и все люди, кто жил за пределами страны. Я просто начал описывать факты: произошло то-то и то-то.
Евгения: А для большинства россиян (у творческого тандема Пастернак-Жвалевский тысячи читателей в России – ред.) все случившееся в Беларуси было как гром среди ясного неба. Надо было объяснять те вещи, которые для нас были очевидны: кто такая Тихановская, какие штабы объединились…. И Андрей тогда пытался всё это описать.
Андрей: А когда интернет восстановился, я увидел, что новостей хватает и без меня, и честно написал своим подписчикам, которых за неделю добавилось несколько тысяч, что, может быть, уже не стоит мне писать? Но все были против.
Все сошлись на том, что это очень удобно — вместо того, чтобы мониторить самостоятельно новостные ресурсы, можно почитать все в одном посте.
Евгения: У меня до августа было 3 тысячи подписчиков, сейчас 13 тысяч. Эти десять тысяч добавились за август-сентябрь.
— Кто эти люди?
Евгения: Очень много диаспоры, которая нас читает и любит. Я их прекрасно понимаю: у них нет ни сил, ни времени отслеживать все, что происходит на родине. Много россиян, и многих пришлось забанить, так как в комментариях начиналась страшная ругань между украинцами и русскими. И это были не только боты и тролли.
Андрей: Беларусов тоже много добавилось.
Фото: Ольга Акулич
— Я видела, многие пишут: пока не почитаю ваши итоги, не ложусь спать.
Андрей: Но если бы я знал, что всё это будет так долго, не спрашивал бы ни у кого, просто свернул бы тихонько. Но тогда я продолжил, а Женя подключилась 20 августа. И месяца два назад мы стали писать по очереди через день. Иначе невозможно — выжигаешься.
Евгения: Да и меньше трёх часов в день на это тратить не получается: пока все мониторишь, собираешь, читаешь…
Андрей: Говорят, нам за дневники платят огромные деньги, только не знаю, кто. И сколько. И где эти деньги. В любом случае, останавливаться не собираемся.
— Собрать информацию, систематизировать её, проанализировать — это большая проблема сегодня не только ее потребителей, но и самих СМИ. Как это происходит у вас? К тому же, настрой всех ваших постов — максимально оптимистичный. Это принципиально?
Евгения: Это принципиально.
Андрей: Это жизненная позиция, которую мы доносим через тексты.
Евгения: Сначала я писала немного по-другому. Сейчас я мониторю всю информацию, читаю всё, и кучу мусора тоже, вроде разных телеграм-каналов, собираю всё в кучку, а потом пишу пост. А поначалу мне казалось, что, если я что-то забыла, значит, оно не такое важное. Поэтому в первых постах были только самые яркие воспоминания от прошедшего дня. Думаю, если все перечитать, будет видно, что формат и стиль с августа сильно поменялся и не один раз.
У меня всегда хорошо был развит скил, а сейчас он развился ещё лучше — я умею систематизировать информацию, у меня есть какое-то шестое чувство, которое помогает мне правду отличать от вымыслов. К счастью, ещё ни разу оно меня не подвело. Включается внутренняя чуйка, которая подсказывает: «что-то не то», ты об этом не пишешь, а потом оказывается, что это действительно был фейк.
Но за все эти месяцы с августа научились мы очень многому, появились совершенно новые навыки. Сейчас уже по тому, как сформулирована новость, понимаешь, правда это или нет.
Андрей: по первому же предложению.
Фото: Ольга Акулич
— Например?
Андрей: Во-первых, если новость начинается очень эмоционально. Это может быть Н*хта или какой-нибудь другой, даже провластный, канал. Если начинается «Окончательно поставлена точка в вопросе…» — всё! Естественно, никаких точек нигде не поставлено, все в подвешенном состоянии. Если только окончательная точка не поставлена, к примеру, в переносе чемпионата мира. Это факт. «Решительная победа» — сразу нет, никакой решительной победы ни с одной стороны нет.
Мы стали понимать такие вещи, как информационная повестка, когда, казалось бы, разрозненные факты складываются в определённую политику и с одной, и с другой стороны, или вообще ни с какой стороны. Но они решают определённые задачи. Порой думаешь, ну к чему «Пул первого» ерунду про какого-то шпица публикует? А потом становится ясно, зачем.
Или понимаешь, почему в прайм-тайм на ОНТ показали этот безумный фильм про выявление предателей родины в КГБ — это попытка увести людей в другую повестку.
Так же действуют тролли, которых сейчас у нас в комментариях множество со словами: «вы ерундой занимаетесь, вас сейчас поглотит Россия, об этом надо думать».
Причём действуют они очень слаженно, появляются один за другим и разными словами говорят абсолютно одно и то же.
Евгения: Интересно, что сейчас появились тролли с бчб на аватарках. Вначале, летом-осенью все они были с украинскими флагами на аватарках. Видимо, это работники российской фабрики троллей, которые пять лет назад работали на Украину. У меня в комментариях было очень много реальных украинцев, а тролли с украинскими флагами, прибегали с диаметрально противоположной позицией.
Ещё был момент, когда шла война Армении с Азербайджаном, и ко мне повалили тролли с азербайджанскими флагами. В общем, всё это одна и та же фабрика, только флаги меняют. Тогда они все кричали: вы хлюпики, вы должны взять палки в руки, сколько можно сидеть на попе, давайте-давайте!
Андрей: То же самое было после событий в Киргизии или когда началась волна протестов в России из-за Навального: «ну мы-то не будем растягивать на столько месяцев, как вы, мы сейчас решим всё за две недели».
Евгения: Я никогда в своей жизни не проводила столько времени в политике — семь месяцев каждый день ты следишь за повесткой. И через некоторое время начинаешь видеть все эти закономерности как бы сверху, и понимаешь, что случайностей вообще нет. Если прибежали тролли с одним и тем же вбросом, значит, это не просто так, и нас пытаются завести именно туда, в обсуждение именно этого.
— И тут как раз должно включаться критическое мышление, которого многим так не хватает.
Евгения: По себе можем сказать, что оно, правда, тренируется и воспитывается. Главное, хотеть.
Андрей: Тут ещё вопрос выживания: ты либо с ума сходишь, либо начинаешь «фильтровать базар».
Тем не менее, критическое мышление стоит тренировать сознательно. Задолго до всех этих событий, года три назад, мы проводили с подростками семинары по информационной гигиене. Личной победой считаю то, что через четыре часа практического семинара подростки вышли с круглыми глазами и вопросом: «Так что, все врут?» — «Да! Наконец вы это поняли!» Если ты подходишь к информации критично, с мыслью в голове, что все врут, у тебя есть защита.
Евгения: Признаюсь, я, к примеру, провластную повестку из первых рук не читаю, я не могу, у меня сразу рвотный рефлекс возникает, я не смотрю беларусское телевидение, не читаю «Пул первого». Знаю об их повестке только из перепостов. Всегда читаю TUT.by, так как они дают дословные цитаты, что очень важно. Но также важно читать несколько разных источников, чтобы складывалась объёмная картинка: так вот, что случилось на самом деле! Это не значит, что кто-то врёт, просто каждый смотрит со своей стороны.
Андрей: К тому же, информационные агентства гонят горячую информацию, что логично для них.
Но самая первая, свежая информация всегда не очень точная.
Поэтому я часто только в конце дня могу реально оценить новость. Так было, к примеру, с чемпионатом по хоккею. Все уже говорили: отменили-отменили. Но пока официального решения не было, я не писал. Я уже сложил для себя картину мира и ждал конкретных фактов и действий.
Евгения: Потому что интерпретации интерпретаций иногда бывают интересны, но в принципе, очень замусоривают. И ещё мы избаловались количеством новостей. Часто смеемся, что раньше одной новости хватило бы, чтобы обмусоливать её месяц. А сейчас все уже привыкли: перенесли чемпионат мира, ну и ладно. А через три дня начинают ныть: у нас давно не было позитивных новостей. Ребята, вы что? У вас три дня назад чемпионат мира перенесли!
Андрей: Взять то же голосование на «Голосе» — все стали ныть, что мало голосов. Но посмотрите, сколько разных петиций до этого было, которые по тысяче голосов собирали. А тут за несколько дней 700 тысяч! Понятно, что хочется, чтобы ситуация развивалась.
Евгения: В человеческой природе — залипать на плохом: того посадили, этого задержали, там пытают, тут обыски в квартирах. Люди запуганы и живут на самом деле этим. И приходится балансировать. С одной стороны, не говорить об этом нельзя. Но с другой стороны, как только повестка забивается посадками, пытками, незаконными приговорами, люди вообще перестают чувствовать себя в безопасности, ты ни в каком момент не можешь расслабиться даже дома. И ты ничего с этим не можешь сделать.
Андрей: Можешь. Я принципиально об этом не пишу, только в каких-то особых случаях. Я знаю, что люди читают не только меня, и эту информацию они уже получили, это надо говорить не беларусам, это надо говорить нашим зарубежным партнерам. И собственным страусам внутри страны, которые ничего не видят: «У нас этого ничего нет». У меня есть тестовый ябатька — моя мама. Я к ней прихожу и рассказываю, что у нас с зарплатами, с пенсиями, что происходит в нашей правоохранительной системе, в наших судах. Излагаю только факты.
Фото: Ольга Акулич
— И как успехи?
Андрей: Позавчера она поговорила с соседкой-змагаром. И они сошлись на том, что власть всех достала. Я считаю, это победа.
— Сегодня выполнять функции журналиста — собирать информацию, обрабатывать и распространять её, может каждый. Ответственность, конечно, только на профессиональных журналистах, но тем не менее. Человек потребляет информацию отовсюду и зачастую не знает, кто является СМИ, кто — нет. Ваши дневники — безусловная личная интерпретация событий.
Евгения: Конечно, интерпретация, наверное, мы додумываем что-то. В любом случае, мозаику ежедневного поста мы выстраиваем сами — что сначала, что потом, что важно, что неважно.
Андрей: Это драматургия: важно с чего начать и чем закончить, важны стыки между новостями.
Евгения: И да, мы не СМИ. Это такая драматургическая журналистика, я бы сказала. С одной стороны, мы не врём в фактах, во всяком случае, очень стараемся не врать. Понятно, что можно где-то накосячить: в каких-то цифрах, фамилиях. Я посты правлю постоянно, потому что в комментариях часто нас поправляют: не на этой улице, а на той, фамилия не через А, а через Е, а это было не сегодня, а вчера.
Но мне кажется, что такое личное видение тоже очень важно. Одно дело, когда ты читаешь публикацию о том, что «прошёл многотысячный марш…», а другое дело, когда пишу я, человек изнутри колонны.
И я могу написать то, что не напишет журналист: как собирались, о чём разговаривали, как улыбались или не улыбались…
Андрей: …что чувствовали… Такие эмоциональные штуки, с одной стороны, сложно передаются, ведь вроде они не факт. Но с другой стороны, это самое главное, что происходило и будет происходить.
— Но пропаганда может быть с обеих сторон. Если вы занимаете определённую позицию, считаете ли, что занимаетесь пропагандой?
Андрей: С пропагандой нужно быть очень осторожным независимо от окраски. Потому что в пропаганде главное — не правда, не факты, а посылы. И когда заявляют, что мы победили и остался один шаг — это неправда. Или наоборот, когда заявляют, что протест задушен, никто никуда не выходит, это тоже неправда. Пропаганда пропагандой, но всё должно оставаться в рамках реальности. Мы это все видим. И Н*хтой как источником информации довольно давно не пользуемся и отписались ещё до того, как его признали экстремистским. Потому что его заносило очень часто именно в пропагандистскую сторону.
Евгения: Всё, что происходит за последние полгода, очень изменили всех. Сейчас люди живут в состоянии тотального страха, полгода непрекращающегося террора прибили многих: кто-то уехал, кто-то сидит. Наш очень активный двор не собирается вообще, люди боятся даже кофе вместе попить. Это большая проблема.
Андрей: Но гайки же можно закрутить до такой степени, что ты поймёшь, что безопасности нет, даже если ты ничего не делаешь. Если меня всё равно побьют, тогда какой смысл прятаться и бояться.
Евгения: Я иногда ловлю себя на таких мыслях. 25 марта я отвезла дочку на тренировку и стояла в пробке, пропуская всю эту технику с автозаками, которая ехала мимо Минск-арены. Я почти была готова встать в полный рост и махать флагом. А какая разница, если меня могут забрать в любой момент, так пусть хоть за дело.
Фото: Ольга Акулич
— Но в ваших постах этих ощущений нет вообще.
Андрей: Нет, конечно. Мы не имеем права в информационное пространство такое транслировать.
Для меня самым страшным стал день, когда убили Романа Бондаренко. В тот день писал посты, которые потом удалял. И потом взял самый длительный перерыв в наших дневниках, и четыре дня писала только Женя, я просто не мог, отключил интернет и читал книги. Потому что это стало страшным ударом. Потому что это убили не кого-то, а меня. И так чувствовали все. Любого из нас убили. И тогда я понял, что у меня начинается самая настоящая звериная ненависть. Я это чувство испытал впервые в жизни, и меня это очень напугало.
Евгения: Мне тяжелее всего было в феврале. Многие друзья признавались, что уже нет сил бороться, что они устали и больше не могут, уедут, уйдут в информационный детокс. Тогда я почувствовала, как больно это по мне бьет.
Это психологически очень тяжело. Но я поняла, что не могу себе этого позволить — буду молчать, сожму зубы и буду писать по очереди с Андреем.
Но никогда не позволю себе сказать, что я сдалась, мы проиграли и тому подобное.
Я просто не имею права транслировать эту повестку только потому, что у меня 13 тысяч подписчиков, и я деморализую всех. Но надо признаться, что пока хватает дня, когда пишет Андрей, чтобы восстановиться. Ну и вообще, весной стало легче.
Андрей: Многое изменилось. Группа Тихановской заметно выросла, хорошо, что они не воюют с Латушко, а дополняют друг друга. И есть ощущение согласованности действий, во всяком случае, внешних. С другой стороны, погода улучшилась. Я даже не думал, что мы настолько метеозависимы. Но когда беспросветная хмарь и грязь под ногами, это одна история. Когда солнышко светит, тепло, хочется гулять, это другая история. Да и людям самим надоело хандрить, психика все-таки циклична. Думаю, эмоциональное дно мы уже прошли.
— Меняется ли ваша аудитория? Очевидно, что россияне и другие иностранцы, которые вас читали в августе-сентябре, подустали, ведь вроде ничего быстро здесь не случилось. И сейчас у вас больше беларусов, которым нужно подзарядиться вашим оптимизмом?
Евгения: Да. Но есть и россияне, которые продолжают следить. И мне очень не нравится, когда говорят, что все в России сволочи и имперцы, там огромное количество людей, которые за нас переживают.
Андрей: Но большинству россиян вообще не интересно, что происходит в Беларуси, Левада-центр проводил на эту тему опрос. Та часть россиян, которые интересуются нами, гораздо больше верят государственным медиа, чем беларусы. Это именно они у меня в комментариях любят рассказывать, как при Тихановской наша страна через пять лет загнётся.
— Сколько всего вышло выпусков?
Андрей: Мы не считали. Выходим каждый день с 10 августа, только недавно стали писать по очереди.
Евгения: У меня давно миллион знаков в файле, куда я сбрасываю все посты.
— Представим, что кто-то прочтет ваши дневники через год или пять лет, собранные в одну книгу. Насколько в них все будет правда про нынешние события?
Андрей: Это примерно как «Дневник Анны Франк» — насколько это правда? Это будет ровно та правда, которую мы прожили. Мы могли какие-то факты перепутать, но эмоционально, по-честному, там всё правда.
Евгения: Но естественно, это будет наша точка зрения на происходящее. И то, какой будет эта книга, зависит от общей драматургической линии. Нам уже много раз казалось, что мы её нащупали. Но каждый раз выясняется, что нет. Сначала была красивая версия, что это «Щелкунчик», но к рождеству всё завершить не получилось. Потом была красивая версия, что стержнем будет Площадь Перемен, особенно после убийства Романа. Возможно, она ещё выстрелит. Сейчас пока всё идёт к тому, что это совершенно женская история, если это закончится в мае — то это 9 месяцев настоящей беременности, которая началась с «Евы». Если не в мае, а осенью, то это будет что-то другое.
Андрей: Только тогда мы поймём, что было существенно, а что случайно. Очень много событий произошло, и понять их значение сегодня сложно. Кстати, нам читатели предлагают разные форматы будущей книги: к примеру, оставлять пустые страницы, чтобы можно было вписать собственные впечатления, воспоминания, вклеить свою фотографию. Чтобы это был у каждого свой личный дневник.
Евгения: Поэтому стараемся писать максимально подробно, чтобы потом понять, что было важно, а что нет.
— И писать вы будете до драматургического финала.
Евгения: Мы уже сделали такую работу, что бросать её просто неправильно. Последняя запись в Facebook будет очень короткая: «Мы победили!» После чего мы пойдём пить шампанское на улицах города.
Андрей: И уйдём из гражданской журналистики навсегда.
Беседовала Надежда Белохвостик / Media IQ
Больше по теме:
Психотерапевтические подкасты от Press Club Belarus. Как помочь себе и другим в сложные времена
Кожны тыдзень атрымлівай на пошту: якасныя магчымасці (гранты, вакансіі, конкурсы, стыпендыі), анонсы івэнтаў (лекцыі, дыскусіі, прэзентацыі, прэс-канферэнцыі) і карысны кантэнт
