«Сложно реагировать адекватно, когда нам присылают неотретушированные фотографии зверств». Интервью со Степаном Путило

В 2020-м Nexta стал самым массовым Telegram-каналом беларусского протеста, а через неполных три года его основателя беларусский суд заочно приговорил к двадцати годам колонии. Надежда Белохвостик, главный редактор Media IQ, поговорила со Степаном Путило, которого беларусские власти называли одним из главных координаторов протестов. Про журналистские стандарты, безопасность для тех, кто присылает информацию и о том, допустимы ли эмоции в информационном медиа.

— 9 августа 2020 года – как вы его помните?

— Мы работали в офисе, в принципе это был обычный рабочий день до вечера. Мы получали сообщения о том, что происходит на выборах, ничего удивительного не было, были все те же фальсификации, которые мы наблюдали в прошлые избирательные кампании. И в принципе так же мы думали будет и с протестами – что выйдет всё-таки часть людей, потому что недовольство в обществе всё-таки было, и после этого, возможно, всё и заглохнет. Потому что так случалось и это было уже не в первый раз. Но когда люди начали выходить в районах, возле стелы, по всему Минску – то уже стало понятно, что наплыв людей гораздо больший, чем в прошлые протесты был, и желание людей поменять что-то гораздо сильнее. Стало понятно, что властям придется или жёстко подавить эти протесты, или людям придется продолжать, пока их требования не будут услышаны.

Вечер девятого августа – он так и не закончился, он перерос в утро десятого. Мы спали поочерёдно, у нас был надувной матрас в офисе, чтобы можно было каждому по несколько часов поспать. Поскольку события продолжались всю ночь, и под утро начали появляться какие-то подробности, заявления властей, мы продолжали всё обрабатывать, и было огромное внимание к избирательной кампании в Беларуси. Мы не могли просто уйти и заснуть. В редакции нас было немного. Это был я, Роман Протасевич и его бывшая девушка Екатерина Иерусалимская, Ян Рудик. И вот мы в офисе менялись: кто-то обрабатывал видео, которое мы получали от подписчиков, кто-то —текстовую информацию.

— В Беларуси уже не было интернета – как вы получали информацию?

— Да, не было интернета. Но многим пользователям удавалось подключиться через домашний вай-фай, были Psiphon и другие приложения, которые помогают обходить блокировку – люди могли присылать новости. Сложно было с пересылкой фото и видео, но, в принципе, информацию о том, что происходит, мы получали.

— Потом пропаганда будет говорить, что Nexta руководил протестами. Nexta руководил протестами?

— Они так говорили и всегда будут говорить, но у них немножечко логика тоже ломается. Потому что они придумывали легенды, что сидят там какие-то «Быдгощские пауки» так называемые, что сидит целая сеть под крышей американских спецслужб, а потом Роман Протасевич в интервью рассказывает, что нас было три-четыре человека, и это тоже ломает вот этот миф, о том, что революция была подготовлена Западом под воздействием спецслужб США и так далее. То есть они сами себе противоречат, и сначала говорят одно, потом – другое.

Мы получали сообщения от людей, и не то, чтобы координировали, а люди сами нас просили публиковать информацию о том, что происходит, и где планируют собираться. Мы получали информацию из разных чатов. Были чаты «97%». Мы обсуждали это в чате ХАТА, который показали уже по всем каналам, где были администраторы крупнейших беларусских Telegram-каналов. Мы обсуждали какой маршрут безопаснее, где людям безопаснее собираться, и это не было наше руководство протестами, это была просьба к нам, как к такому центру, за которым все следили всё время, чтобы мы давали какую-то общую информацию. Мы стали временным центром вынужденно, мы не планировали им становиться.

— Почему именно ваш канал, как вы думаете?

— На момент начала протестов мы были крупнейшим беларусским Telegram-каналом, и за ситуацией следили не только люди из Беларуси. До протестов наш Telegram был таким инсайдерским на тему того что происходит в Беларуси. Люди не боялись присылать нам информацию, зная, что администрация канала, я в частности, нахожусь за границей, и для людей это будет безопасно, нашу редакцию не «накроют», как другие медиа, и всю информацию об источниках, о людях, которые присылают нам информацию, силовики не смогут получить. За счёт этого вырабатывалось доверие, и не один год  — канал работал с 2018-го.

—До выборов у вас было триста тысяч подписчиков, и за один день эта цифра выросла до двух миллионов.

— Весь мир следил, что происходит в Беларуси, и все поддерживали. И со стороны Украины следили, и россияне поддерживали многие. Все мировые медиа наблюдали за тем, что происходит в Беларуси, потому что это был исторический момент, когда двадцатипятилетняя диктатура могла пасть просто от желания людей быть свободными. Это была уникальная ситуация, поэтому все и следили что происходит.

Ну и, конечно же, людей возмутила жестокость милиции, которая ничем не была обусловлена. Они, конечно, пытались заявлять, что в них бросали коктейли, камни, но видно было, что когда люди выходили и даже если перекрывали дороги, как на Пушкинской, например, мусорными ящиками —  это было без насилия, никто не атаковал сотрудников милиции. Позже, с помощью провокаторов те пытались создать такую картинку.

—  Nexta – это Степан Путило? Степан Путило – это Nexta?

— Первоначально это был блог, и я был блогером. Но после протестов это трансформировалось в какое-то новое медиа. Потому что появилась редакция: если раньше в день мог выходить один пост, и в основном обрабатывал его я, то сейчас есть редакция, Telegram-редакция, Youtube-редакция. Мне кажется, мы  трансформируемся в новое медиа, медиа двадцать первого века.

— А чем медиа двадцать первого века отличается от традиционных медиа?

— Тут большое влияние средств получения информации, когда редакция – это не журналисты, которые обзванивают официальных представителей власти, или выезжают куда-то на место, хотя в условиях современной Беларуси это уже невозможно сделать.

Главное отличие – это редакция, которая обрабатывает поток входящих сообщений от людей. «Нехта» – это же изначально в переводе с беларусского «кто-то». То есть это любой человек, который может нам отправить информацию. Но при этом цель нашей редакции – предотвратить появление фейковой информации и специальных целенаправленных вбросов, которые организовываются беларусскими властями.

То есть это народное средство массовой информации, но с анализом этой информации и верификацией. У нас за эти годы выработалась целая система верификации, которую раскрывать нельзя, потому что этим могут воспользоваться те, кто пытается нам что-то забрасывать. Мы полностью проверяем аккаунты, которые нам пишут, мы можем попросить дополнительную верификацию людей, и многие на это соглашаются. И даже после того, как мы признаны экстремистской, террористической организацией, люди продолжают высылать нам информацию.

Присылают информацию — от повесток, прямо с фамилиями (конечно, мы говорим, что лучше так не делать, это может быть опасно) —  до каких-то официальных документов, из министерств, государственных структур. Но сейчас мы это не публикуем, потому что это огромная опасность для тех, кто присылает.

— А случались какие-то репрессии после того, как люди выходили с вами на контакт?

— Все мы помним историю Дениса Урада, который работал в штабе министерства обороны, и прислал информацию, что армию будут использовать в подавлении протестов. Несколько человек имело доступ к этому документу, и наши источники в минобороне утверждают, что на этом основании его и вычислили. После этого случая мы, кстати, и перестали публиковать какие-либо документы. Конечно, несоразмерно наказание за то, что он прислал правду. Они наказывают человека как за измену родине — за то, что он прислал правдивый документ.

—  Если бы вы знали, что для него будут такие последствия, вы бы опубликовали этот документ?

— Конечно, нет, мы бы не публиковали. Мы бы делали так, как и сейчас делаем, после этого инцидента, — мы бы писали всё текстом  Нам ведь не только он сообщил эту информацию, но поскольку мы ошибочно посчитали, что такой документ был выслан во многие подразделения, мы решили его опубликовать, замазав конкретные данные, по которым можно было вычислить источник, чтобы пропаганда не говорила, что это фейки.

— А как редакция Nexta относится к стандартам журналистики?

— Стандарты журналистики – это верификация информации, подтверждение её минимум из двух источников…

Если мы сейчас говорим о современной Беларуси – то возможно ли дозвониться в  официальные органы и взять комментарий? Потенциально возможно. Скажут ли они правду – сомневаюсь. Люди сами видят – где правда, а где ложь. И люди, особенно те, кто живёт в Беларуси, прекрасно видят, когда власти врут, им не нужен официальный  комментарий властей. Но есть другие медиа, которые даже в нынешних условиях пытаются взять комментарий. Я думаю, это хорошо, когда есть разнообразие.

— Media IQ занимается мониторингом соблюдения стандартов журналистики, и редакция медиа Nexta занимает, к сожалению, не лидирующие позиции. Потому что кроме стандартов верификации информации и её проверки есть другие стандарты, которые журналисты сейчас должны соблюдать, в частности – они не имеют права выдавать свои оценки, озвучивать свои мнения.

—  Существуют же колонки «мнение редактора».

— Колонки, мнения – да, но мы сейчас говорим об информационных жанрах.

— Если говорить о пропаганде, мы подразумеваем государственную пропаганду лжи,  насилия, разрозненности в обществе – всего того, чем пытаются пичкать сегодня  беларусов государственные телеканалы и Telegram-каналы.

Если называть пропагандой пропаганду здравого смысла, свободных честных выборов, чтобы каждый человек мог сделать свой выбор и решить судьбу своей страны, пропаганда здоровых ценностей и всего хорошего, что только может быть – мне кажется, это — хорошо. В отличие от пропаганды, которая идёт с другой стороны. Ведь есть много разных медиа, которые, даже соблюдая стандарты журналистики, всё равно уклоняются во взгляды чересчур левые, правые…

— Вы не уклоняетесь?

— Мы не уклоняемся в какие-либо политические организации, мы не уклоняемся в отстаивание какой-то одной точки зрения. Наши главные принципы – это свобода для всех беларусов, в том числе политзаключённых, свобода для нашей страны, и чтобы таких свободных людей, свободных медиа было только больше. Чтобы кто-то занимался пропагандой, пусть и не соблюдая ваши стандарты, которые тоже кто-то придумал, но чтобы это было по примеру развитых европейских стран, чтобы мы взяли от них лучший опыт.

—  Вы не используете язык вражды?

— Мы не используем язык вражды по отношению к каким-либо людям, которые не  угрожают нас убить, расчленить, взорвать офис и так далее. Но иногда мы отвечаем на эти выпады, которые государственная пропаганда пытается изливать в наш адрес. Мы не призываем никого убивать, расчленять.

— Язык вражды – это не только в таких призывах. Он и в оценке персонажей, о которых вы пишете.

— Всё зависит от контекста. Потому что язык вражды – это плохо, а ещё хуже — когда одна страна нападает на другую, и сложно реагировать как-то адекватно, когда нам присылают неотретушированные фотографии зверств. Так же было и после протеста 9 августа, многие фото мы публиковали. Поэтому мы сдерживаем себя, это могло быть гораздо жёстче с нашей стороны, чем есть.

— Не могу не спросить про вашего бывшего коллегу, про Романа Протасевича. Вы когда-нибудь думали, как бы вы повели себя на его месте?

— Я бы не летал над Беларусью в первую очередь. Мы это обсуждали в  чате администраторов телеграм-канала до посадки Романа. Если бы такое произошло – сложно сказать, как бы кто себя повел. Очень много нюансов, и я бы даже не загадывал, что бы могло произойти.

— Ну вот суд состоялся над ним и над вами. Как вы себя чувствуете, можете ли свободно гулять по улице?

— Некоторые ограничения остаются до сих пор с двадцатого года, и охрана нашего офиса продолжается, это пока всё что можно рассказывать. Пытались они делать разные провокации, спецоперации в том числе с участием беларусского посольства, о них пока рано рассказывать. Сейчас ситуация стабилизировалась, но я не знаю надолго ли. Потому что мы сейчас активно выступаем в украинском вопросе, и тут уже могут быть провокации со стороны России. Мы тоже к ним готовимся, их учитываем, но от своей точки зрения не отступаем.

— В мире миллионы людей получали информацию о Беларуси именно из вашего канала. Вы чувствуете эту ответственность?

— Мы публикуем факты и информацию, которая у нас есть. Если что-то произошло, и есть фотография этого – можно это не читать. Хотя описываем видео мы довольно нейтральным языком. А ведь к этим фотографиям можно было бы гораздо жёстче написать текст. Иногда ретушируем, иногда нет, но есть фото- и видеодокументы,  которые мы публикуем, и на этом мы и хотим делать акцент в ближайшее время.

—  Ваш звездный час – когда вы имели два миллиона подписчиков. Как вам кажется, такое возможно повторить?

—  Если говорить о Youtube – то у нас там постоянный рост, который не прекращался. У нас более миллиона на одном канале и шестисот пятидесяти тысяч на другом. Если говорить о Telegram, то он растет от инфоповодов. Например, был инфоповод с Пригожиным, который мог дойти до Москвы, тогда многие Telegram-каналы выросли, и наш Telegram тоже плюс пятьдесят тысяч приобрел. Telegram растет именно за счёт этого. Потому что там нет алгоритмов, которые, например, как в Twitter, позволяют расшаривать контент и за счёт этого получать больше аудитории, или в Youtube — за счёт рекомендуемых видео. В Telegram этого нет, и только сарафанное радио работает, когда люди пересылают друг другу информацию. И я думаю, когда в Беларуси начнутся какие-то события, а этого многие ждут и в Европе, и в Украине, и даже среди многих россиян, — думаю, что рост будет. Сложно загадывать какой, и как будут развиваться события, но мы держим руку на пульсе.

В Twitter у нас – более миллиона подписчиков, мы публикуем там самую важную информацию на английском языке, нас читают многие политики, серьёзные  международные организации, медиа и так далее. Да, у нас менее формальный язык, но именно за счёт этого есть и доверие, и определенная симпатия. Мы не пишем сухим языком, и мы стараемся не перебарщивать в наших оценках. Мы просто описываем ситуацию так, как мы видим её и, как мы можем заметить, отклик это находит, и сотни тысяч людей продолжают следить за нашим ресурсом.

— А вы не думаете, что вы таким образом манипулируете аудиторией? Подбирая свои оценки, комментируя события.

— Мне кажется, выводы в любом случае каждый делает сам и если люди с чем-то не  согласны – у нас открытые комментарии, они практически не модерируются, каждый  может высказать то, как он это видит. И в 99% случаев наше описание событий,  основанное на фактах совпадает с мнением людей.

---