Беларусский институт стратегических исследований (BISS) представил исследование, посвящённое анализу возможных сценариев политических трансформаций Беларуси.
Обсуждение исследования состоялось на онлайн-встречи Экспертно-аналитического клуба.
Основными спикерами выступили аналитики и исследователи:
В обсуждении также приняли участие представители международных организаций и дипломатического корпуса, аналитики и журналисты: Юрий Дракохруст, Алан Флауэрс и другие.
Модерировали дискуссию Вадим Можейко (BISS) и Антон Рулёв (Belarus in Focus/Пресс-клуб).
Далее – основные тезисы встречи.
Основные выводы исследования сценариев политических трансформаций Беларуси представил его координатор Пётр Рудковский. Он отметил, что в течение последних 70 лет насчитывается около 480 случаев ухода авторитарных правителей (в результате свержения, смерти или отставки). В 45% случаев уход автократа повлёк за собой смену режима, и примерно в половине из этих случаев авторитарный режим сменился демократическим.
Эти процессы были обусловлены самыми разными факторами, и не существует их комбинации, которая бы гарантированно вела к системным политическим преобразованиям. Таким образом, целью исследования было идентифицировать факторы, которые релевантны для политической трансформации в Беларуси – способствуют демонтажу автократии или замедляют этот демонтаж, способствуют или препятствуют демократизации.
Пётр обратил внимание, что Беларусь — крайне персонализированная автократия без партии власти, что снижает качество менеджмента и становится дополнительным фактором риска. Лукашенко испытывает серьёзные проблемы с легитимацией на фоне слишком очевидных фальсификаций-2020, а также сужения аудитории государственных СМИ и низкого доверия к ним (равно как и к коронавирусной статистике, Центризбиркому и органам власти в целом).
И хотя режим удержался с помощью репрессий, но это не панацея: Пётр отсылает к исследованию Дэниэла Тризмана на базе 316 кейсов, согласно которому именно ужесточение репрессий стало основной причиной коллапса 22% автократий. Так и в Беларуси именно репрессии подогревали протест: сперва задержание Сергея Тихановского привело к резкому росту аудитории его блога «Страна для жизни» и массовой поддержке Светланы Тихановской, а насилие силовиков и пытки 9-11 августа привели к беспрецедентным акциям протеста и трещинах на верхах системы.
Тем не менее, для экономических и силовых элит Лукашенко остаётся арбитром и гарантом привилегий, хотя продолжается уход из системы по моральным и профессиональным причинам.
Из позитивных факторов трансформации Пётр выделили снижение уровня патернализма, рост веры в собственные силы, рост уровня образования, усиление среднего класса, а также опыт продемократической мобилизации 2020 года.
Негативные факторы трансформации — слабая (противоречивая) национальная идентичность, ценностный евроскептицизм беларусов, низкий уровень включённости беларусской экономики в экономику глобальную, а также российская социализация беларусских элит.
Есть также амбивалентные факторы трансформации — небольшое социальное неравенство, децентрализованность протестного движения, отсутствие региональных или глобальных изменений в сторону демократии, а также рост мягкой силы авторитарного Китая.
Пётр отметил, что процедурная легитимация и культура менеджмента — самые уязвимые места режима, а евроскептицизм беларусов и российская социализация элит — уязвимое место лидеров протеста. И хотя глобальное время демократии замедлилось, и это влияет на темп локальных трансформаций, но спрос на перемены никуда не денется.
Павел Усов считает беларусский авторитаризм уникальным примером – автократия в центре Европы, которая существует 30 лет и успешно противостояла системному кризису, который в других странах приводил к коллапсу авторитаризма.
Леся Рудник сравнила этот опыт с Китаем, где идеологическая легитимность дополняется сетевым авторитаризмом: социальные сети и цензура используются не просто для подавления несогласных, но также для открытой конкуренции и пропаганды. С помощью этого в авторитарных странах с сильной идеологической легитимностью стремятся сохранять в стране средний класс (айтишников, интеллектуалов, учёных) – и они остаются в том же Китае, для них есть условия и безопасность. Но для этого деполитизация общества должна сочетаться с благоприятным экономическим контекстом.
В Беларуси же нет ни этого, ни безопасности, и потому активизируется утечка мозгов – от айтишников до студентов.
Павел Усов также видит признаки султанизации режима: назначение Марии Василевич депутатом в 2019 году он сравнил с тем, как уставший султан окружает себя красивыми женщинами и не желает участвовать активно в политическом процессе, а тем временем надежда на его политическую систему не оправдалась. И хотя теперь Лукашенко пытался остановить эрозию политического лидерства и восстановить харизму, он делает это запоздало. К этому добавляются старение и проблемы Лукашенко со здоровьем (физическим и психическим), и вопрос о том, на сколько он будет способен сохранять контроль над системой, остаётся открытым.
Говоря о внешнем контексте политических трансформаций в Беларуси, эксперты не обошли вниманием и фактор России. Павел Усов считает его ключевым в контексте размывания электоральной поддержки Лукашенко. По мнению Павла, пророссийский электорат мобилизовался вокруг Виктора Бабарико и Валерия Цепкало, поскольку мог видеть в них стремление России сделать транзит в Беларуси.
В то же время, на данный момент фактор России остаётся главным тормозом для демократического транзита, а в случае размещения в Беларуси российских военных баз демократизация будет исключена на годы. В то же время, Виталий Цыганков отметил, что после Лукашенко начнётся активная политическая жизнь, и совершенно нормально, что в свободно избранном парламенте будет и пророссийская фракция.
Как считает Леся Рудник, важно деконструировать систему Лукашенко, и через призму теории мобилизации ресурсов искать, на какие ресурсы она опирается или может опереться – в отсутствии такой опоры, как легитимность.
Например, отметила Леся, технологические ресурсы стали одним из катализаторов протестного движения: если в «Арабской весне» был задействован Facebook и Twitter, то в Беларуси-2020 – Telegram и YouTube.
В то же время, у режима на данный момент эти ресурсы почти отсутствуют (в отличии от уже упомянутого Китая, где режим отлично использует технологический ресурс для устойчивости).
Также многие отказывались от лояльности власти именно из-за применения ею насилия, исчезновения ресурса физической безопасности. Репрессии даже против тех, кто демонстрировал свою лояльность к власти, стали одним из факторов разрушения социального контракта.
Виталий Цыганков считает, что партия власти могла бы стать более устойчивой конструкцией для авторитаризма, но Лукашенко не готов использовать этот ресурс. И не потому что не понимает его пользы, а потому что не может переступить через свой характер – не готов делиться властью даже в таком виде.
Один из ослабленных ресурсов – устойчивое гражданское общество, которое могло бы быть важным для трансформации, но сейчас оно под тотальным прессингом, отметил Павел Усов. На фоне усиления репрессий активизируются дискуссии о немирном протесте, подчеркнул Виталий Цыганков – потому что беларусы недовольны результатами протеста мирного.
Однако при этом нет представления, каким должен быть немирный протест, и главное – никто не спешит его попробовать на себе.
Также Виталий отметил особенно активную ранее надежду на то, что смена поколений будет способствовать европеизации Беларуси, и действительно – в определённое время проевропейские настроения в Беларуси были сильнее. Но потом случился фактор Крыма и российской мобилизации, а параллельно многие беларусы столкнулись с изменениями в самой Европе. И без влияния российской пропаганды темы мигрантов или гей-браков негативно влияли на проевропейскость некоторых беларусов: «Хотя Европа не развалилась, и там не закончилась демократия, но беларусы стали отворачиваться от европейских ценностей».
Ещё один ресурс – национальная идентичность. Виталий отметил, что некоторые идеализируют вопрос языка, и верят, что пока протестующие не заговорят на беларусском языке общество не заслуживает перемен. Впрочем, другая крайность – верить, что перемен не будет, пока беларусы массово не примут либеральные ценности.
По мнению Виталия, главной целью должно быть не формирование «правильного» народа, что может занять десятилетия, а смена власти, которая поможет заняться остальными вопросами.
При всех этих ценностных противоречиях беларуского общества, Леся Рудник отметила, что шаткая и слабая идеология – это не столько про протестующих, сколько про режим. У власти нет идей, символов и лидеров, а среди её немногочисленных сторонников царит неопределённость политической идентичности. В то же время, у сторонников протеста, независимо от выбранных ими лидеров, очень похожие как идеологические взгляды, так и символы.
Также Лесю беспокоит растущий запрос беларусов на сильную власть, лидеров протестов – это противоречиво сочетается с запросом на справедливость и демократию.
В ответ на это демократическим силам надо убеждать общество в необходимости децентрализации, и объяснять, что сильный лидер не решит проблем. Юрий Дракохруст интерпретировал запрос на сильную руку как запрос на эффективную, дееспособную власть (в противовес тому же Афганистану, где власть хоть и была демократична, но рассыпалась как песок). А Вадим Можейко добавил, что во время локальных протестных маршей в 2020 году отлично сочетались децентрализованное, автономное действие и запрос на сильное местное лидерство (кто все организует, придумает план и маршрут).
Леся Рудник отметила, что ресурс времени сейчас нужно использовать для укрепления общественных структур, чтобы ослабить риски воплощения сценариев трансформации авторитаризма в другой авторитаризм.
Посмотреть полную запись встречи:
Автор: Вадим Можейко
Иллюстрация на главной: maps-belarus.com
Союзные программы: что изменится в отношениях Минска и Москвы
Как сегодня работают беларусские СМИ. Истории релокаций
Кожны тыдзень атрымлівай на пошту: якасныя магчымасці (гранты, вакансіі, конкурсы, стыпендыі), анонсы івэнтаў (лекцыі, дыскусіі, прэзентацыі, прэс-канферэнцыі) і карысны кантэнт
