На Youtube-канале «Мне тоже не нравится» говорили про повестку в беларусских независимых медиа и количестве упоминаний Лукашенко в новостях. А ещё про контекст и интонацию, политические мемы и долг журналистики перед аудиторией. Разговор – интересный, и мы советуем посмотреть его здесь. Для тех, кому читать легче, мы сделали конспект.
Почему столько Лукашенко в инфопространстве? Это погоня за трафиком и что будет, если про Лукашенко перестать писать? Эту тему обсудили с ведущей Евгенией Сугак главная редакторка planbmedia.io Ольга Лойко, соосновательница StratComLab Анастасия Костюгова и главный редактор Reform.by Фёдор Павлюченко. Все шутки, эмоции, подробности – посмотрите сами в видео.
Тогда все решили, что Лукашенко надо поменьше в инфополе, писать про него только, если новость действительно влияет на жизнь беларусов. Так и было, но прошло время – и он постоянно в повестке.
Ольга Лойко:
– Есть нюансы: те, кто договаривались – сидят. Пришли другие люди, у которых нет того бэкграунда. Плюс искушение лёгкого трафика. Мемасики сами себя не сделают, как не показать, откуда готовилось нападение? Инстинкт новостника зудит, хоть и есть понимание, что продвигать таким образом спикера – не очень хорошая идея. Искушение заработать клики, kpi – это никуда не делось. Опять же, почему другие медиа написали, а где эта новость у нас? Мы могли поставить раньше, и все клики были бы наши.
Фёдор Павлюченко:
– Поспорю, что тема началась в 2020 году. Называть ли Лукашенко президентом? Те, кто знает историю, в курсе, что Лукашенко не является президентом с 1996 года, и эта дискуссия оттуда. Приходят каждый раз новые поколения журналистов и открывают для себя эту проблему.
Вообще вмешиваться в редакционную политику какими-то договорами? Мы сами решим, о чём нам писать, о чём – нет. Наша редакция работает по принципу информагентства: есть много инфоповодов – мы о них пишем.
Почему пишут о Лукашенко? Да потому что у него хорошая пресс-служба. Беларусские журналисты лишены возможности полноценно работать, у редакций мало ресурсов. Им проще взять подготовленный профессионально пресс-службой продукт – мемасики, яркие фразы – то, что принесёт трафик. А время и ресурсы потратить на другую тему. Редакциям проще взять этот продукт, чем заниматься полноценной журналистикой.
Анастасия Костюгова:
– Ну не всё происходит из-за пресс-служб. Есть объективные факторы влияния на нашу жизнь. Влияние Лукашенко на жизнь беларусов высокая. Но если бы это зависело только от фактора влияния на жизнь, то не было бы феномена селебрити. Никто б не обсуждал несчастного Комиссаренко с его женой – это же никак не влияет на нашу жизнь. Да, нельзя говорить журналистам, как им делать их работу. Журналисты пишут о том, что происходит, а инфоповоды генерируются в Беларуси.
Плюс работает короткая память. Международные журналисты постоянно забывают, как кого корректно называть, и порой мы более требовательны к ним, чем к своим журналистам. Сколько раз мы (в период работы Анастасии в пресс-службе С. Тихановской – прим.) напоминали BBC, CNN, что вообще-то он не президент. Практически каждый месяц.
У нас отсутствует культура делать селебрити из наших демократических политиков. Во-первых, они и сами к себе очень серьёзно относятся, а во-вторых, и журналисты боятся – будто есть какие-то запретные темы. Надо прощаться с представлением, что есть темы, на которые нельзя писать о наших политиках. В этом нет ничего демократичного.
Обычного человека не интересует, сколько там было пожато рук. Ему интереснее простые вещи: кто с кем поссорился, где взяли одежду, любимая еда.
Надо сказать, что пропаганда срабатывает порой лучше: какие-то инфоповоды доходили до внутренней аудитории, их не брали беларусские медиа, зато брала госпропаганда, которая прополощет, конечно, но зато люди, которые читают пропаганду по приколу или по серьёзке, – всё же узнают, что произошло.
Фёдор Павлюченко:
– А почему в пресс-службе Тихановской не сделали такое направление, чтобы генерировать мемы, выгодно показать политика? Пресс-служба Лукашенко создаёт мемы и инфоповоды: таскать Колю, шпица, все эти оговорки, плафоны-сифоны – это же продуманные пиар-ходы. Выглядит легко и наивно, но это технология, которая позволяет вирусно распространять контент.
Анастасия Костюгова:
– Несправедливо сравнивать эти пресс-службы, ресурсы разные. Вокруг Тихановской никто не ходит, чтобы генерить мемы. Я думаю, что Лукашенко за годы в политике уже понял, что делать какие-то ошибки, выглядеть намеренно смешно – это ок. Да, Лукашенко приносит трафик.
Но мне кажется, что вообще стране было бы хорошо иметь скучного, предсказуемого, ответственного и порядочного человека в лице президента или премьера. В Европе политики мемов не генерируют, они скучные, так зачем мы ориентируемся на Лукашенко или Путина? Это нормально, когда нет такого количества новостей про политиков.
Анастасия Костюгова:
– В медиалаборатории мы делаем мониторинги упоминаний политиков. И цифры за последние три месяца говорят о том, что работа над тем, что влияет на мозги людей – это совместная работа политиков, журналистов и гражданского общества.
А цифры такие: за последние три месяца в провластных источниках Лукашенко был упомянут 7860 раз, а в демократических – 7286 раз.
Договор как в 2020 году сейчас вряд ли возможен, чтобы совсем о нём не писать. Да и мне казалось, что договор был и о том, КАК писать. Если сделать дискурс-анализ и посмотреть на интонацию, с которой пишут независимые медиа про Лукашенко, получается, что он очень страшный, большой, возможно, непобедимый диктатор. Когда это постоянно видеть – в это проще поверить.
Мы растим репутацию ужасно страшного человека. И происходит это, я думаю, на автомате. И это то, за чем журналисты могли бы следить – за языком, которым они пишут о Лукашенко.
Ольга Лойко:
– Я прочла во всех почти медиа, как Коля Лукашенко получил президентскую стипендию. Ну и получили ещё 300 человек. Вроде как выглядит всё нормально. Но Коля Лукашенко оказался единственным первокурсником, кто получил эту стипендию. И этот бэкграунд – создаёт интонацию. Но… спешка-гонка.
Фёдор Павлюченко:
– В какой ситуации наша редакция бы писала меньше о Лукашенко? Основной критерий – запрос общества. Вот есть же темы, которые неприемлемы и это признано в обществе: шутить про Холокост, например. А такое как бы трепетное отношение к Лукашенко – это всегда запрос общества. Так вот когда мы почувствуем, что общество не приемлет эту информацию, хочет сделать минимальным присутствие Лукашенко – мы откажемся.
Евгения Сугак:
— Когда мы The Village редко что-то писали про Лукашенко, наша аудитория нам сообщила, что не хочет это читать. Но чаще всего общество не посылает сигналы медиа. Так как узнаешь, что запрос появился?
Фёдор Павлюченко:
– Создавать бабблы тоже так себе история. Мы не центральное телевидение. И конкуренция существует. Если Лукашенко сумел сохранить власть, контролирует территорию – это реальность. Ты не можешь придумать себе свою реальность и там комфортно существовать, называть Лукашенко как угодно, зачёркивать… Люди же видят тогда, что ты – невменько. Часть журналистской работы – быть вменяемыми. Отражать реальность. Надо ориентироваться на свою аудиторию, а не на абстрактных людей.
Иллюстрация предоставлена Youtube-каналом «Мне тоже не нравится»
Анастасия Костюгова:
– У провластной пропаганды всегда есть цель. Проблема в том, что когда независимые медиа начинают подтягивать то, что есть в пропагандистских, то они тоже начинают работать на эту цель. Например, Кочанову начинают раскручивать, делают из неё матьку. Мы в медиалаборатории видим – про неё теперь пишут чаще и независимые медиа. Зачем мы им подыгрываем? У нас уже есть одна женщина с каре.
Фёдор Павлюченко:
– У каждой редакции есть свои ценности. Это не площадка копипастов. Мы транслируем определённые ценности, не потому что нам кто-то что-то сказал (донор или еще кто-то). И на очень конкурентном рынке выживает та редакция, которая лучше понимает аудиторию. Аудитории нравится, что её обучают, меняют.
Принцип, что журналисты что-то кому-то должны, – надо запретить и к этому не возвращаться.
Ольга Лойко:
– Есть и другой смысл. Мы должны выжить – как редакция, как коллектив. Если нужен трафик, то почему не на Лукашенко. Вопрос — как?
Анастасия Костюгова:
– Мы выбираем влиять на реальность? Или просто её отражать?
Ольга Лойко:
– А должны ли мы себя называть, занимаясь журналистикой? Например, меня государство уже террористом назвало, и меня никто не спрашивает, чего я хочу, а чего нет. Но есть журналисты, которые скрывают себя, боятся, не хотят, опасаются за родных. А что они могут формулировать анонимно?
Журналисты – самая пострадавшая категория. И физически – большой процент коллег сидит, и финансово – мы лишились родины, профессии, работы.
Многие начали с нуля, а это тяжело. Люди выгорают, поэтому и заметки кривые, тихонько копипастят заметки и переучиваются на айтишника. Требовать многого в плане влияния на судьбы и идеи – я б столько с нас бы не требовала.
Фёдор Павлюченко:
— У профессии журналиста есть определённые качества и характеристики. Это как требовать от хирурга быть отличным поваром. Как только хирург становится поваром – он перестаёт быть хирургом.
С журналистикой то же самое: как только журналисту надо под что-то подстраиваться, учитывать какие-то интересы, придумывать себе ограничения — надо уходить из профессии. Если не соблюдаешь журналистские стандарты – уходишь и всё.
Анастасия Костюгова:
– Как началась война, в Украине журналистика начала заниматься информационной войной или пропагандой. Медиа там стали объединяться (как и мы в 2020). Они используют общие нарративы. У них цель – понятна. Ну и у нас – тоже. Но мы играем в независимую журналистику. Если у меня спросить, должны ли мы заниматься пропагандой – я не знаю ответа, но мне интересно рассуждать об этом.
Почитайте про ситуацию в украинских медиа и перспективы
Фёдор Павлюченко:
– Украина хороший пример. Там медиа включились в контрпропаганду, идёт война, есть военная цензура. Но при этом недавно опубликовано расследование про коррупцию Минобороны, в результате чего вылетел министр обороны и куча военных чиновников.
В категориях пропаганды – это дискредитация армии, а на деле это приводит к тому, что армейские структуры очищаются, оружия и амуниции больше, коррупции меньше. И от этого выигрывает всё общество. Журналистика – в этом.
Мы примерно в такой же ситуации. Я бы не сказал, что в независимых медиа кто-то восхищается или хвалит Лукашенко. Да, есть много о нём информации. Но она зачастую объективная. Никто не приукрашивает ситуацию. Если не упоминать Лукашенко, чтоб его было меньше в инфополе – это то же самое, что украинцы б не писали о войне, ничего не происходит и всё классно.
Евгения Сугак:
– Не согласна. Война влияет на жизнь людей, им надо об этом знать. А что там Лукашенко сказал в коровнике – необязательно знать беларусам. Достаточно писать важные новости. Мне кажется, половина инфоповодов – не про это.
Ольга Лойко:
– Это про иллюзию нормальности и легитимности. Все эти высказывания Лукашенко про поставки троллейбусов, про урожай или климатические изменения – это иллюзия его нормальной деятельности. Мы смеялись всегда с заметок зарубежных информагенств, когда там пол абзаца текущей ситуации и вооот такой бек о его диктатуре с 1996 года, подробно. Тогда казалось это смешно. Но это важно, пусть и не в таком формате – но указывать контекст того, что происходит. Иначе складывается иллюзия, ну нормальный глава государства, урожай убрал.
Да, мы пишем про Лукашенко, если это тянет на важный посыл, как это было в ситуации с образованием. У нас нет новостных заметок, потому у нас и трафика такого быть не может. А заметки про внешний вид, одежду и мерч первого – я б прямо запретила – договориться и не делать этого.
Анастасия Костюгова:
– Мне кажется, иногда мы искусственно прикручиваем Лукашенко к новостям. Палец помнит фамилию. Надо почаще себя чекать – а надо ли вот здесь про него вспоминать?
Ольга Лойко:
– Это его в конце концов привычка. Как и Путин, Лукашенко не называет своих оппонентов, дразнит их какими-то прозвищами и не всегда понятно, о ком он говорит. Или делает вид, что забывает фамилию, перевирает её.
Анастасия Костюгова:
– Мы же боремся за место в голове человека и за время, которое он тратит. Если мы будем соблюдать правила гигиены, о которых говорили, и это приведёт к тому, что то место, которое занято в голове у людей Лукашенко, освободится на что-то ещё.
Следствие частого упоминания Лукашенко – то, насколько глубоко и прочно Лукашенко засел в головах у людей. И это влияет на их решения, на то, что они думают в течение дня.
Конспект подготовлен Пресс-клубом
Кожны тыдзень атрымлівай на пошту: якасныя магчымасці (гранты, вакансіі, конкурсы, стыпендыі), анонсы івэнтаў (лекцыі, дыскусіі, прэзентацыі, прэс-канферэнцыі) і карысны кантэнт
