Проект «Пресса под прессом» – о том, что происходило и происходит с независимыми медиа и журналистами в Беларуси с августа 2020 года. Собираем свидетельства и истории.
Сегодня публикуем историю Вадима Замировского – фотокорреспондента Беларусского портала TUT.BY и информационного агентства БелаПАН.
Мы беседовали с Вадимом в конце сентября 2020-го и надеялись, что всё неприятное уже позади. Он рассказал нам про события 12 августа, свидетелем которых он стал, а также про то, как 2 сентября его с применением силы задержали у народного мемориала в память о погибшем Александре Тарайковском, где фотограф выполнял редакционное задание и снимал, как люди убирали техническую соль, которой коммунальщики засыпали надпись «Не забудем» на плитке.
Но 17 октября во время освещения студенческой акции в Минске Вадима Замировского вместе с другими журналистами задержали. Репортёров осудили по статье 23.4 КоАП («Неповиновение законному распоряжению или требованию должностного лица при исполнении им служебных полномочий») на 13-15 суток ареста.
2 сентября выполнял редакционное задание: снимал, как люди убирали техническую соль, которой коммунальщики засыпали надпись «Не забудем» на плитке возле народного мемориала погибшему в августе Александру Тарайковскому.
Родители с детишками детскими совочками сгребали эту соль в мусорные мешки. Все выглядело очень мило. В какой-то момент я понял, что наснимал уже достаточно, и отошёл на безопасное расстояние, чтобы передать снимки. Отходить на безопасное расстояние – обычная практика у фотографов. Потому что, когда ты отправляешь снимки, ты не мониторишь ситуацию вокруг, и если происходит что-то опасное, не можешь на это быстро среагировать.
Я отошёл на горку возле станции метро «Пушкинская». Но это место не оказалось достаточно безопасным. Неожиданно меня ударом в спину сбили с ног, и несколько метров протащили по земле. Слава богу, мне удалось перехватить камеру, которая соскользнула с плеча. Потом сотрудники милиции меня подхватили, и затащили в белый микроавтобус. Кроме меня там никого не было. Так что у меня, можно сказать, был вип-тур.
В автобусе милиционеры начали вести себя очень агрессивно, избивать. Пару раз ударили в челюсть.
Кстати, позже мы с женой смеялись: у неё была операция на зубе, а у меня встреча с ОМОНом. Так что мы оба потом какое-то время не могли жевать.
В бусе меня заставили разблокировать телефон и планшет. Милиционеры смотрели галерею в моём телефоне и возмущались, что там очень много фотографий. Но это же логично, я фотограф. Потом требовали достать все флеш-карты из карманов и камер.
Буквально через несколько минут они успокоились, и даже спросили, хочу ли я воды. «Почему же ты сразу не сказал, что из TUT.BY?», – спросили.
Но на мне же со всех сторон было написано, что я – пресса, бейдж висел.
Минут через 40 они сложили всю мою технику в мой рюкзак, отдали мне и высадили где-то по ходу своего движения. Флешки остались у них. К сожалению, это не первый случай, когда у меня забрали флешки. И тоже на «Пушкинской». Бермудский треугольник для флеш-карт какой-то.
Первое, что я сделал, начал проверять рабочее состояние камер и наличие всего. Всё оказалось на месте. Но объектив и один из фотоаппаратов пришлось занести в ремонт. Не думаю, что это была умышленная порча. Скорее, неосторожное обращение с техникой.
Никакой психологической травмы у меня не было. К сожалению, это такие реалии, с которыми ты вынужден мириться, если работаешь журналистом в Беларуси. Ну побили немножко. Ничего страшного. Главное, что без дубинок и без ног.
Конечно, эта история с задержанием и близко не в рамках того, что должно происходить при работе журналиста. Но, к сожалению, она довольно типичная и нормальная в нашей теперешней работе. Моя другая история более говорящая, и даже кричащая.
Вадим Замировский. Фото: Press Club Belarus
Это случилось 12 или 13 августа, точно уже не помню. Мы с коллегой приехали в одно из мест, где происходили протесты. Протестующих было немного, человек 300. У моей коллеги включилась паранойя, или женская интуиция сработала, и она начала говорить о том, что тут небезопасно. Забегу вперед: она оказалась права, и я очень ей благодарен.
Мы начали осматриваться в поисках такого места, где можно было бы спокойно работать на расстоянии. Чтобы нас не приняли за протестующих, не начали стрелять. В итоге мы нашли одноэтажную пристройку к зданию. На ней уже стояли люди, у кого-то из них окно квартиры выходило прямо на эту пристройку, и получилась шикарная терраса с видом на митинг. Мы туда забрались. В общей сложности нас там было человек десять. Место для съёмки оптимальное.
Повторюсь, демонстрантов было около 300. И тут подъехало семь или даже десять микроавтобусов и автозаков. Нецелесообразно много на такое количество протестующих. Дальше силовики начали разгонять митингующих, очень жестоко, брутально. Использовали и светошумовые гранаты, и ружья эти помповые, не знаю точное название, не сильно разбираюсь в этом.
В какой-то момент кто-то из омоновцев закричал: «Крыша! Крыша!». Мы поняли: это про нас.
За считанные секунды все десять человек, находившиеся на крыше пристройки, влетели в окно квартиры. Я с такой скоростью, наверное, на дно окопа падал, когда работал в зоне боевых действий. Мы влетели в квартиру к совершенно незнакомым людям, закрыли окна, выключили свет, разговаривали шёпотом. А омоновцы ходили прямо у нас под окнами. Мы их хорошо слышали и видели. Они светили прицелами в окна.
Мы поняли их тактику: они не просто разгоняли, а блокировали весь район.
ГАИ перекрывали дороги, а омоновцы ходили по дворам и забирали буквально всех: целующиеся парочки, людей, идущих в магазин.
Примерно через час – сложно было ориентироваться во времени – омоновцы зашли в подъезд. И после этого мы услышали вопли, очень близко. Оказывается, кто-то прятался прямо за дверью квартиры, где мы находились. Мы этого не знали, конечно же. Я уверен, что хозяева квартиры впустили бы их.
Мы наблюдали всё, что происходило внизу, у автозаков.
Мы видели и слышали, как людей избивали. Когда где-то там выискивали по дворам, приводили, их потом бросали на землю у автозаков и очень жестоко избивали.
То есть это была такая жестокость, про которую много рассказывают, которая на Окрестина была. К сожалению, это было настолько далеко, что снимать это не получалось, но видеть мы видели. А они были уверены, что нет лишних свидетелей, поэтому жестокость была зверская.
Через три часа автозаки уехали, и мы вышли в подъезд. И увидели лужи крови тех людей, которые там прятались. До сих пор сложно это вспоминать и рассказывать.
Пресс-клуб
Марина Золотова: «В эту профессию мы шли именно потому, что не сдаёмся вот так просто»
Дмитрий Брушко: «Школа беларусской фотографии – это партизанщина»
Кожны тыдзень атрымлівай на пошту: якасныя магчымасці (гранты, вакансіі, конкурсы, стыпендыі), анонсы івэнтаў (лекцыі, дыскусіі, прэзентацыі, прэс-канферэнцыі) і карысны кантэнт
