Как сейчас живёт региональное издание, рассказывает его главный редактор Виктор Марчук.
Первый номер «Брестской газеты» увидел свет в 2002 году, 18 ноября. Каждую неделю мы печатали газету в «Брестской типографии». И до начала 2021 года так и выходили.
За все девятнадцать лет существования «БГ» мы не были аккредитованы при органах власти. Хотя был период, несколько лет подряд, когда мы заполняли формуляры – даже с фотографиями журналистов – просили аккредитовать при облисполкоме и горисполкоме, но нам отказывали.
Один из предлогов: аккредитованных газет уже достаточно, смотрите, мол, информацию в государственных газетах. А там известно, какая информация. Но сегодня понимаем, что это были далеко не самые худшие времена.
Виктор Марчук
В 2020 году после августовских событий мы погрузились в протестную повестку. В Бресте было о чём писать. Брестчане активно участвовали в протестных акциях, митингах и шествиях. Несколько раз по выходным многотысячная колонна горожан проходила с бело-красно-белыми флагами через весь город. Естественно, эти акции разгоняли, людей массово задерживали.
Самое известное событие, которое продолжает оставаться на повестке дня, но уже в виде бесконечных судов, — это наш «Водомётный перекрёсток» (пересечение проспекта Машерова, бульваров Шевченко и Космонавтов). Там впервые в Беларуси для разгона демонстрантов применили водомёт. Люди, которые участвовали в акции, организовали на перекрёстке хоровод, и сейчас за это их судят. И тех, кто танцевал, и тех, кто смотрел, и тех, кто просто мимо проходил. Счёт осуждённых пошёл на вторую сотню, и сроки дают серьёзные: кому-то «химию», а кому-то и колонию – жуткие последствия фактически ни за что.
Нашу газету после августа 2020-го читали те, кто попал за решётку. Нам даже как-то написали: «У нас в камере две «Брестские газеты»». Сидит человек, ему кто-то выписал газету, и у его сокамерника та же история.
Мы в бумажной версии публиковали письма задержанных. Сами писали им и получали ответы: от Марии Колесниковой, Максима Знака, Николая Статкевича, Павла Северинца, Александра Василевича, Сергея Петрухина, Александра Кабанова и других. У нас даже рубрика постоянная была: «Письма из «таких мест»». Там мы публиковали письма, которые приходили в редакцию.
Мы освещали все происходящие события, потому наши позиция и активность не могли остаться незамеченными. В конце ноября 2020 года пришло письмо из типографии, в котором её директор сообщил, что нам переносят время печати. Для бумажной версии это важно. В чётко определённое время типография печатает газету, мы в чётко определённое время поставляем её в «Союзпечать» и на почту, которая отправляет тысячи экземпляров подписчикам и для реализации в розницу в регионы. Всё это взаимосвязано.
И тут они сообщают, что не будут печатать «Брестскую газету» утром, как это было много лет подряд, а переносят печать на 15:00. А это крайнее время, до которого мы должны были сдать газету на почту для отправки читателям. Но как можно в три часа дня сдать тираж на почту, если его только начинают печатать? Я позвонил директору типографии, в ответ услышал: «Всё. Решение принято». Без объяснений.
У типографии никаких претензий до этого к нам не было. Мы своевременно делали предоплату. То есть были многолетними, надёжными и, что очень важно, платёжеспособными партнёрами, чем в 2020-м могли похвастаться далеко не все периодические издания, в том числе и государственные. Поэтому в этом решении нет никакой экономики, только одна политика.
Виктор Марчук
Буквально через день-два после этого известия пришло ещё одно письмо из типографии: нам сообщили, что с января 2021 года нас больше не будут печатать. До этого таким же образом поступили с «Народной волей», «Белгазетой», «Комсомолкой».
Мы поняли, что нас ждёт та же судьба, но всё же обзвонили разные типографии, попытались найти ту, которая согласится печатать газету. Поначалу нас обнадёжили, но через какое-то время стало ясно: ничего не получится. Предполагаю, руководителям типографий дали понять, что с «Брестской газетой» не надо связываться. В ситуацию вмешалась идеология, в которую наше издание никак не вписывалось.
Поэтому за несколько недель до конца года я подготовил колонку в очередной номер, с очень странной для главного редактора просьбой к подписчикам: «Не подписывайтесь на 2021 год на «Брестскую газету»». Это был такой удивительный случай с абсолютно противоестественным посылом. Ведь подписчики — это самое желанное и для главного редактора, и для редакции.
Но я должен был так поступить. Это было больно, но честно по отношению к тем, кто нам доверял. Мы понимали, что нам не дадут печатать газету. А если почта проведёт эту подписную кампанию, то потом деньги всё равно надо будет возвращать, а это достаточно сложный процесс. К тому же к нам могли применить штрафные санкции – за невыполнение договорных обязательств. Поэтому пришлось просить тех, кто уже подписался, сходить на почту, аннулировать подписку и забрать свои деньги.
Читатели переживали, что газета перестала выходить на бумаге, поддерживали нас, как могли. Издание было очень популярным в регионе: мы продавали практически всё, что печатали. Люди хотели знать правду, и они знали, что её можно найти в «Брестской газете».
Мы тогда сделали стрим, я выступил с заявлением по этому поводу. С того момента в редакции не смолкал городской телефон. Люди звонили, спрашивали, а почему, а что, а как дальше, как помочь… По словам, которые они говорили, по их интонации и даже по молчанию в трубке мы понимали, что людям не всё равно.
Нам было действительно приятно и важно слышать: «Ребята, мы за вас переживаем, ждём». И таких звонков было много! Эта поддержка помогала нам справиться со стрессом. Мы поняли, что делали всё правильно.
В конце 2020 года стало понятно, что с нами дело не закончено. В декабре меня вызвали в прокуратуру Бреста и вынесли предупреждение. Заместитель городского прокурора зачитал текст с бумажки, в котором утверждалось, что я якобы распространял недостоверную информацию. Поводом стал YouTube-ролик, в котором известные в Бресте люди – я в том числе – выступили с обращением о прекращении насилия над мирными гражданами.
В марте 2021 года меня второй раз вызвали туда же. И опять вынесли такое же устное предупреждение. Оно оказалось не менее странным. Текст зачитывал тот же заместитель прокурора города. Я, как и в первый раз, был с адвокатом. Нам не позволили ни сфотографировать, ни переписать от руки ни тот, ни другой документ. Можно было только под текстом написать, что ты ознакомлен. Я написал: «С предупреждением не согласен. Категорически. Считаю его политически мотивированным».
8 июля к нам пришли сотрудники КГБ. Их было много, но пришли не с самого утра. В то утро в Минске проходил обыск в «Нашей Ніве». Мы успели про это написать на сайте «БГ». А потом постучали к нам в дверь.
Они провели обыск в редакции, у пятерых сотрудников, включая меня. Из офиса изъяли всю технику, даже мониторы. Забрали некоторые документы и печать. В общем, парализовали нашу работу и делали это с очевидным усердием.
Но грубости и насилия не было. Старались вести себя культурно, хотя у меня дома устроили страшный бардак. В коридоре на полу оказалась гора вещей. Выкидывали всё, что было в шкафу. Однако делали это подчёркнуто вежливо.
После этих событий мы задумались, как быть дальше, и приняли решение: безопасность прежде всего. Часть команды уволилась, несколько сотрудников редакции выехали из страны. По сути, нам пришлось всё начинать сначала.
На достигнутом власти не остановились. В ноябре 2021 года нам «прилетело» за то, что мы якобы распространяем запрещённую информацию. Дело закончилось тем, что 26 ноября суд Ленинского района Бреста признал содержание нашего сайта экстремистскими материалами. 13 декабря Миниформ издал приказ об ограничении доступа к сайту, а 15 декабря нас уведомили, что принято решение о его блокировке.
Виктор Марчук
Я уверен, что власти зря затеяли эту войну с независимой прессой. Несмотря на всё давление, мы продолжаем писать о происходящем и не забыли про журналистские стандарты. Это принципиально. Мы себе никогда не позволим того, что стало нормой для государственных пропагандистов, занявших беларусские экраны и эфиры.
В эпоху цифровых технологий воевать с независимой прессой – себе дороже. Сейчас ограничить доступ к информации далеко не так просто. Надо либо опускать «железный занавес», либо создавать свою локальную «всебеларусскую паутину». Но можно ли заставить людей вернуться в прошлый век и принудить жить там? Сомневаюсь.
К чему привели все эти блокировки? Беларусы научились пользоваться VPN, искать альтернативные источники информации. Люди, которые раньше использовали телефон только для звонков, теперь с помощью его ищут новости в интернете.
По сути, сложившуюся ситуацию можно рассматривать как стимул для развития беларусского общества. Хочешь добраться до информации, которая тебя интересует, которой ты доверяешь, – приложи усилия, овладей новыми навыками. Люди обучаются, ищут резервы, осваивают новые технологии.
Уничтожение негосударственной прессы – это результат недальновидной политики, примитивистского взгляда на ситуацию, расчёт на то, что мы испугаемся и замолчим, что некому будет рассказывать людям правду. Это ошибочное, возможно, даже роковое для властей решение.
Какое-то время власть может продержаться «на штыках» и нагнетании страха. Каждый день кого-то сажают, каждый день кому-то выносят приговоры… Но бесконечно это продолжаться не может, потому что у этой власти нет созидательной составляющей, только разрушительная. А на таком фундаменте будущее не построишь.
Пока не ясно, когда эта репрессивная система развалится и рухнет. Но в том, что рано или поздно это произойдёт, никто здравомыслящий не сомневается.
Условия перепечатки
Мы разрешаем полную или частичную перепечатку наших материалов.
Обязательна активная прямая гиперссылка на страницу-оригинал публикации. Эта ссылка должна размещаться в начале перепечатанного материала, в лиде или первом абзаце.
При перепечатке, полной либо частичной, запрещены любые изменения текстов, заголовков, фотографий (если они авторские).
При перепечатке материалов проекта «Пресса под прессом» мы просим указать, что этот материал взят из проекта Press Club Belarus «Пресса под прессом», где мы собираем свидетельства репрессий против независимых медиа и журналистов в Беларуси.
