12 августа 2020 года Виталия вместе с женой Ольгой задержали в машине сотрудники ГАИ. К голове Ольги приставили пистолет, а Виталия избили. Затем последовали РУВД и «сутки» в изоляторе на Окрестина в Минске…
В отличие от многих журналистов, моё задержание никак не было связано с журналистской деятельностью. Нас задержали 12 августа, это был последний день страшных репрессий, и под самую жёсткую машину пыток мы не попали. Но тогда мы этого ещё не знали.
Мы с женой Ольгой ехали по проспекту Дзержинского на своей машине, когда услышали, как нам сигналит ГАИ. Мы расценили это как требование остановиться. Ольга была за рулём. Мы начали перестраиваться в правую полосу, но сразу сделать это нам не удалось. Наверное, это разозлило гаишника. Когда мы остановились, он выскочил из машины. Глаза совершенно дикие, красное лицо. Кричит: «Выйти из машины! Открыть багажник!». Он не представился, не показал документы, не предложил нам показать документы. Моя жена приоткрыла окно водительской двери и говорит: «Может, выходить не нужно? Давайте я покажу документы через окно».
Но гаишник продолжил кричать, засунул руку в приоткрытое окно, начал хватать Олю. Не знаю, что он хотел сделать: дотянуться до ключа и вытащить его? Открыть дверь машины изнутри? В итоге у Оли на руке остался синяк, есть медицинское освидетельствование.
Через несколько секунд я увидел у гаишника пистолет. Он его держал, продолжая кричать. «У него пистолет» — говорю я жене. Оля обернулась, увидела оружие сантиметрах в 20−30 от своей головы. Инстинктивно, от страха, от шока, она нажала на газ. Никому и никогда раньше к голове пистолет не приставляли!
Через пару метров я кричу жене: «Нужно останавливаться, а то сейчас начнут по нам стрелять или сбивать. Останавливайся!». А она мне кричит в ответ: «Я остановлюсь там, где есть люди!». Остановились мы на Мясникова, у Музыкального театра.
Виталий Цыганков
Нас тут же окружили три машины ГАИ. Я вышел из машины, громко заявляя: «Я журналист „Радио Свобода“! Я не сопротивляюсь!».
Это всё, что я успел сказать. Меня профессионально заломали, бросили на асфальт, сверху придавили коленом, надели наручники.
Я всё время повторял: «Я не сопротивляюсь». Но меня всё равно били кулаком по голове, для удовольствия, наверное. Потом начали вытаскивать всё из карманов: кошелёк, очки, телефон, документы. Продолжали бить по затылку, в висок, в глаз.
Всё это время я со страхом думал: а что же с Олей? Смог посмотреть и убедиться, что её не бьют, — жена стоит на ногах.
Прежде чем меня запихнули в машину и отвезли в РУВД, я успел увидеть, как из багажника повыбрасывали на тротуар все вещи.
Олю отвезли в то же РУВД, но на другой машине. Мы с ней сидели перед турникетом, обсуждали события. К нам подошли и сказали, что пора оформляться. Спокойно, вежливо.
Мы прошли через турникет, и тут всё резко изменилось. Только что ты был обычный гражданин, а через секунду ты никто, пыль на сапогах этих людей. Уже 25 лет я оппозиционный журналист, но раньше никогда не получал «суток». Меня всегда спасало моё журналистское удостоверение.
Я услышал дикий крик: «Руки на стену! Ноги на ширине плеч!». Расставил ноги, меня начали бить по ногам. Наверное за то, что недостаточно широко расставил.
Потом отвели в актовый зал и посадили на стулья. Сел, вдруг сзади услышал крик: «Почему голова вверх? Опустить!». Я не знал, кому это кричат. И тут бац — удар по голове. Значит, это мне. Опустил голову вниз, руки положил на переднее сиденье.
Моя жена Оля была в этом же зале. Девушек было всего две. С ними обращались менее жестоко.
Сидели долго. В зал доставляли новых задержанных. Я видел только ноги. Синие штаны — это злобные милиционеры. Зелёные — солдатики внутренних войск, они были подобрее.
Самое главное было — не дать ужасу собой овладеть. Для этого я размышлял о том, что будет дальше, думал, что буду говорить в суде.
Виталий Цыганков
Самый счастливый момент этих моих «суток» — когда нас отправили в камеру. Такой стакан метра полтора на три. В камере было классно. Не было угрозы, что тебе в любой момент может прилететь удар. Я свернулся в калачик, и даже смог поспать. После мы сидели, общались. Люди рассказывали свои истории. С нами был человек, который уже раньше сидел, он знал тюремную лексику. Успокаивал нас, говорил, что в тюрьме можно жить. Просил за нас: «Эй, начальник! Пусти в туалет».
Позже жена рассказывала, что слышала, как из соседней камеры кто-то тоже просился в туалет. А им ответили: «Ещё раз вякнете — пустим газ» Вот такие шуточки. А может, и не шуточки…
Утром нас разбудили и на автобусе привезли на Окрестина. Выгрузили в какой-то двор и поставили в позу на колени — голова вниз, руки за спиной. Так стояли очень долго. За это время ко мне подходили и раз шесть-семь задавали одни и те же вопросы: фамилия, место работы. Потом уходили.
Чтобы скоротать время, я мысленно писал будущие статьи, анализировал ситуацию. Думал о том, что ещё вчера утром я выступал с аналитикой в шикарном отеле, ел в ресторане дорогое блюдо, а сейчас я лежу тут, на земле, и в любое время мне может прилететь удар без причины.
Через какое-то время услышал голос: «Журналисты есть?». Я говорю: «Да, Цыганков». Мне в ответ: «„Радио Свобода“?». И тогда я понял, что меня узнали: «Виталий, я из пресс-службы МВД, сейчас вас освободим».
После этого мне разрешили сесть. Было немножко стыдно оттого, что все мои лежат, а я сижу.
Я сказал пресс-секретарю МВД, что где-то тут моя жена, её тоже нужно освободить. Пока её не освободят, я не выйду. Олю в итоге тоже освободили. Я совершенно случайно повернул голову и увидел, как её ведут по коридору. За мной приехали сын с тестем, коллеги.
Прямо из машины я вышел в прямой эфир «Радио Свобода».
Всю жизнь я считал, что моё психологическое состояние под контролем. Но когда человека кусает паук, он начинает бояться пауков. Даже в магазин в первые дни мы с женой ходили только по двое. Если видели машину ГАИ, нам становилось не по себе. Везде мерещились тихари. Но сейчас я всё преодолел.
В юридическом смысле у нас с женой ничего не закончилось. Нам прислали решение о лишении её водительских прав на два года, штраф 400 рублей. Конечно, это всё мы будем обжаловать.
Условия перепечатки
Мы разрешаем полную или частичную перепечатку наших материалов.
Обязательна активная прямая гиперссылка на страницу-оригинал публикации. Эта ссылка должна размещаться в начале перепечатанного материала, в лиде или первом абзаце.
При перепечатке, полной либо частичной, запрещены любые изменения текстов, заголовков, фотографий (если они авторские).
При перепечатке материалов проекта «Пресса под прессом» мы просим указать, что этот материал взят из проекта Press Club Belarus «Пресса под прессом», где мы собираем свидетельства репрессий против независимых медиа и журналистов в Беларуси.
