Политолога обвиняют в призывах к действиям, направленным на причинение вреда национальной безопасности, и в заговоре с целью захвата власти. О деле против Валерии Костюговой известно крайне мало, все находятся под подпиской о неразглашении. Правозащитники признали её политзаключённой, а депутат Национального совета Швейцарии Штефани Прециозо стала символичной крёстной.
17 марта 2023 года судья Дина Кучук признала политзаключённую виновной в выдвинутых ранее обвинениях, а также в разжигании социальной вражды или розни. Политолога приговорили к 10 годам колонии общего режима. Процесс проходил в закрытом режиме. В настоящее время отбывает срок в женской колонии в Гомеле.
Историю Валерии рассказывают родные, друзья и коллеги.
Мы познакомились в 1997 году, ходили на курсы английского языка. Валерия тогда только уволилась с радио «Би-Эй» [Radio BA], точнее, её уволили после того, как в 1996 году прошёл референдум. Потом она работала редактором в газете «Дорожный патруль», заняла моё место в «Беларусской деловой газете», несколько лет проработала там редактором по международной тематике.
Проект «Наше мнение» начался в 2003 году. Соорганизовали его Александр Федута и мой однофамилец Сергей Паньковский, политолог, политтехнолог, писатель, бывший декан Европейского гуманитарного университета в Минске.
В то время я ещё заканчивал аспирантуру, и мы с Валерией писали время от времени тексты для «Нашего мнения». Через какое-то время Сергей Паньковский предложил нам обоим модерировать сайт, так мы начали помогать проекту более активно. В 2009 году, после смерти Паньковского, Валерия стала главным редактором сайта.
Валерию можно назвать настоящим создателем «Нашего мнения»: при ней сайт сильно поменялся. Первоначально это был электронный альманах, а она превратила его в ежедневное издание с серьёзной аналитикой. Сайт квалифицировался как экспертный: было мало журналистики, больше – программных политических документов (policy papers), академических статей.
Такая работа продолжалась по июнь 2021 года – до ареста Валерии. Сейчас сайт «Нашего мнения» заблокирован и существует в пассивном режиме.
В 2011 году Валерия получила премию имени Светланы Наумовой как лучший аналитик года.
А с 2008 года мы в паре с Валерией начали собирать и редактировать «Беларусский ежегодник» – сборник обзорных и аналитических материалов по развитию ситуации в Беларуси. Последний выпуск выставлен на сайт «Нашего мнения» в декабре 2021 года.
Как Валерия сама говорила, её главный талант – собрать «кодлу» [группу] людей, которые умнее неё. Она прекрасный организатор, умеет поддерживать дух сообщества. В профессиональном смысле – сильный аналитик и менеджер, душа экспертного сообщества, один из его лидеров, знакомая со всеми. Валерия поддерживала со всеми хорошие отношения.
Отдельно хочу сказать про аналитические способности Валерии. У неё есть талант комбинаторики, многофакторного анализа. Когда пришла пандемия, Валерия мне сказала, что начался своего рода апокалипсис, что потом будут протесты, а локдаун вызовет напряжение в обществе и, возможно, перейдёт к крупной региональной войне, может быть, с Украиной. Важно, что это была не интуитивная позиция, а взвешенная и обдуманная – Валерия мне подробно объяснила, почему такие события могут произойти.
Безусловно, она дальновидный редактор. Умеет каждому автору дать «маячки», на какие основные тенденции обратить внимание, что подчеркнуть в материале. Коллеги, которые в определённых областях профессиональнее Валерии, всегда прислушиваются к её мнению, рекомендациям.
Кроме того, у неё выраженные лидерские качества. Но при этом она очень мягкий человек. Наверное, ни что так не характеризует людей, как социальное окружение. У Валерии всегда было много подруг и друзей, многие из них поддерживают её сегодня, состоят с ней в переписке.
К чужим (да и собственным) недостаткам она всегда относится терпимо. Жизнь трагична, а люди созданы для чего угодно, но не для счастья, у них, вероятно, другие цели и задачи – это характерные для Валерии воззрения. Она стоик и фаталист, который всё же верит в свободу выбора и связанную с этим ответственность.
Умная, но не циничная, щедрая, но не транжира, хладнокровная, но не бездушная, мягкая, но не слабая, независимая, дружелюбная, – всё это о ней. Она умеет сохранять спокойствие в критических ситуациях, но это – благодаря легкомысленному характеру, как она о себе часто отзывается.
Последние годы Валерия ухаживала за отцом-инвалидом. После её ареста было понятно, что его дни – в одиночестве – сочтены. Он умер 5 декабря 2021 в возрасте 80 лет, но Валерию об этом уведомили значительно позже.
Валерия догадывалась, что придут и за ней. Когда задержали Татьяну Кузину [политзаключённая, эксперт исследовательского проекта BIPART] она сразу сказала: «Ну всё, кажется, теперь и к нам придут». Когда в Москве арестовали Александра Федуту, друга Валерии, стало понятно, что вскоре задержат и её.
После обыска в нашей квартире забрали технику, а Валерию задержали. Из КГБ её спрашивали: «А почему вы не уехали?». Она сказала, что принципиально не хочет уезжать.
Власть преследует инакомыслящих и пытается заткнуть рты таким людям, вытеснить их за рубеж. Владимир Мацкевич и Валерия — два разных человека, но они оба неудобны. Как и независимые медиа, телеграм-каналы. Режиму нужны сервильные лоялисты, конформисты. Любой, кто не вписывается в паттерн «покорный беларус», тот не устраивает власть. Валерия, очевидно, такая, причём активная медиаперсона.
Настрой у неё лучше, чем у многих из нас, она там за решёткой нас поддерживает. К сожалению, многие письма не доходят. Зачастую информацию передаём через адвоката. Пытается интересоваться культурой по ту сторону стены, просит описывать кино, давать аннотации.
Как-то у нас состоялся такой диалог:
– Как ты считаешь, что-то изменится?
– Поменяется всё кардинально.
– Но мы с тобой выживем?
– Это как раз неизвестно.
Прыкладна з 2019 года мы з Валерыяй пачалі больш шчыльна разам працаваць. Спачатку сустракаліся, калі я пісаў для сайта «Наше мнение», дзе яна працавала. А потым разам займаліся арганізацыяй экспертна-аналітычных клубаў. Тады камунікавалі ледзь не штодзённа.
Ад Валерыі ў мяне самыя добрыя ўражанні. Па-першае, як ад прафесіянала, бо яна сапраўды вельмі прафесійна і адказна да ўсяго падыходзіць. Ніколі не давала прагнозаў ці каментароў па тэмах, у якіх не разбіраецца, не лічыла патрэбным казаць пра тое, што не ведае.
Па-другое, уражваюць яе арганізацыйныя якасці, бо «Наше мнение» быў не проста сайтам, на якім публікуюцца тэксты. Было адчуванне місіі і ўмацавання экспертнай супольнасці ў Беларусі. Сапраўды было бачна, што для Валерыі гэта важна. Яна ўсіх добра ведала, хто ў экспертым асяродку нечым займаецца ці займаўся.
Я ў Валерыі вучыўся прафесійнаму падыходу і чалавечай лёгкасці, адэкватнасці, шчырасці і смеласці.
Мы абодва позна кладземся спаць. Валерыя – той чалавек, з якой можна ў тры гадзіны ночы актыўна абмяркоўваць справу. Гэта прыносіла вялікае задавальненне. Бо звычайна пасля гадзіны ночы амаль усе спяць. Валерыя была рада падтрымаць размову. Ну і проста нейкая звычка з’явілася, паразмаўляць з ёй пра жыццё, палітыку, папіць кавы.
Вельмі выразная рыса Валерыі – моц. Яна сапраўды моцны чалавек. Нават калі яе затрымалі, я разумеў, што калі нічога не здарылася, калі яе не зламалі ў першую гадзіну, то потым, хутчэй за ўсё, сістэма зламае зубы аб Валерыю. Яна не той чалавек, на якога можна ціснуць.
Валерыя ніколі не была прыхільніцай гендарнай павесткі, але мне падаецца, яна можа быць вельмі натхняльным прыкладам. Моцная жанчына, прафесіянал, якая ўвесь час развіваецца, і ніхто гэтаму не перашкодзіць.
А яшчэ яна вельмі маладая. Ледзь не самая маладая з маіх дарослых знаёмых. І гутарка зараз не пра ўзрост ці знешні выгляд. З Валерыяй заўсёды адчуванне стасункаў як з вельмі добрай сяброўкай. Гэтая ўнутраная маладосць вельмі важная. Па жыцці яна маладая, актыўная, і гэта цудоўна.
Каб зараз сустрэліся з Валерыяй, то павёў бы яе ў найлепшую кавярню. Яна любіць каву, і я ведаю, наколькі ёй за кратамі не хапае якаснага напоя. А яшчэ сказаў бы, наколькі мне яе не хапае. Наколькі не хапае магчымасці з ёй нешта абмеркаваць, параіцца, пачуць яе прагнозы. Паказаць ёй нейкі свой тэкст, каб яна сказала, што ён добры ці, наадварот, што трэба яго перапрацаваць.
З нашай перапіскі бачу, што настрой у Валерыі баявы. Калі з лістоў прыбраць побытавыя рэчы, то там застануцца якасныя экспертныя прагнозы. Яшчэ ёй цікава абмеркаваць культурныя рэчы, фільмы, музыку.
І я бачу, наколькі яна цікавіцца, як развіваецца сітуацыя ў экспертнай супольнасці. Памятаю, у пэўны момант дайшла інфармацыя, што ўсе рэчы, што мы рабілі, усе працуюць. Яна напісала, што яна шчаслівая. Гэта дапамагае.
Мы пазнаёміліся ў 2012 годзе і далей працавалі ў межах праекту «Наше мнение» і «Беларусского ежегодника». Валерыя – чалавек, які мае абсалютна ўнікальную палітычную інтуіцыю з пункту гледжання асэнсавання падзеяў.
Яна вельмі дасведчаны палітычны кансультант, які ў стане ствараць палітычныя канцэпцыі і сістэму рэалізацыі.
Добрая інтуіцыя – адна з яе асноўных рысаў. Яна бачыць доўгатэрміновыя трэнды, умее назапашваць інфармацыю.
Прычынаў з’яўлення справы ў адносінах да Валерыі можа быць шмат. Незалежныя аналітычныя інстытуцыі – найбольш адкрытая сфера, якая можа адсочвацца і аналізавацца. У сітуацыі, калі рэжым сутыкаецца з эканамічнымі складанасцямі, уладам можа не падабацца нават на галіновым узроўні, што нехта кажа пра гэта праўду. Ёсць фактар і нейкай асабістай помсты. Некаторыя дзяржаўныя службоўцы з раздражненнем успрымаюць, калі эксперт дае незалежную аб’ектыўную ацэнку.
Мама – человек с очень жизнеутверждающим характером, она его сохраняет даже в тюрьме. Очень стильная женщина, с невероятным вкусом, невероятным чувством юмора, очень образованная. Наверное, среди её самых ярких черт – любовь к жизни в самых разных проявлениях, умение сфокусироваться на хорошем. На мой взгляд, довольно редкий дар.
В её жизни, когда происходит какая-то ситуация, когда есть какие-то хорошие и плохие стороны, она всегда смотрит на хорошее. Такое мышление во многом определяет реальность, которая и была такой до 30 июня 2021-го. Мама всегда умела находить таких же жизнерадостных людей, никогда не жаловалась, не была жертвой, никогда не обвиняла никого в своих бедах.
У мамы холодный, точный хирургический ум. Достойное и честное отношение к окружающим. Хорошо устроенная система моральных координат. Никогда не было, чтобы она кого-то обидела или поступила неправильно. Она всегда объясняла окружающим, почему и как она поступает, и сохраняла с людьми добрые отношения. Даже если с кем-то не совпадала по каким-то вопросам.
Особенно я благодарна маме за то, что она всегда относится ко мне как к равной, так было даже в детстве. Когда я делала какие-то ошибки, когда были проблемы в школе и в университете из-за плохих оценок или прогулов, она ни разу не ругала меня и не наказывала. В нашей семье не было этой дисциплинарной советской родительской системы, где тебя любят, когда у тебя одни пятёрки, и не любят, когда у тебя кол. Мама дала мне возможность самой осознать свои ошибки, самой себе ответить на вопрос, надо было это или нет, самой нести ответственность за последствия. Но при этом она всегда была рядом, я всегда могла обратиться к ней за советом и рекомендацией.
Я совершенно уверена в любви мамы ко мне, мне не нужно её заслуживать, что-то делать и доказывать. Мне повезло с мамой. Я вижу, какие отношения у моих знакомых с матерями, у меня лучшая модель из всех. Мама растила меня в пространстве свободы, но при этом научила нести ответственность за свои поступки. Я росла в потрясающем окружении маминых друзей – умных и интересных людей.
Сфера экспертизы мамы – беларусско-российские отношения. За её авторитетным мнением постоянно обращались многие медиа, эксперты. Маму знают и уважают в экспертном сообществе.
Я к ней приходила, когда мне было что-то непонятно. Мама – моя «Википедия» и Google по политической ситуации в стране. Я говорила: «Объясни, а что это значит? А что будет дальше?» Она, как правило, очень спокойно и обстоятельно объясняла: «Смотри, вот это – чушь. А вот это – действительно повод для беспокойства. Вот здесь вот так, а здесь – вот так». После разговора с ней всё раскладывалось по полкам, становилось понятным.
Мама понимала, что будет задержание, что это всего лишь вопрос времени. Это тот случай, когда осознаёшь, что очень высокий риск, но ты с этим риском соглашаешься жить.
Она решила, что не будет уезжать из страны, хотя у неё была такая возможность. Она сказала: «Это мой дом, я не знаю, почему я должна отсюда уезжать. Если у них есть какие-то вопросы, пусть приходят. Мне скрывать нечего».
Собственно, это и произошло. Скрывать ей действительно нечего. Я думаю, тот факт, что она так долго находится в СИЗО без суда, говорит о том, что не могут придумать, что на неё «повесить». Потому что мама – просто человек, который давал публичные комментарии СМИ. Эксперт, который никого ни к чему не призывал, а только анализировал и прогнозировал ситуацию.
Её же обвиняют в том, что совершенно не вяжется с её деятельностью: призывы к захвату власти, заговор. Это совершенно нелепо, потому что заговор может осуществлять политическая элита, в которую мама не входит. Почему ей именно это решили вменить, не знаю. Невозможно понять логику наших спецслужб. Предполагаю, что они там живут по принципу «поставить галочки». Палочная система: сколько посадили — столько молодцы.
Им нужно было придумать, на кого «повесить» заговор и разработку стратегии протеста, начали искать политологов-аналитиков. Тех, кто в стране остался, тех и поймали. На тот момент это были Кузина и моя мама.
Меня восхищает мамин уравновешенный характер, её уверенность в себе, завтрашнем дне. В камере с соседками постоянно организует какие-то мероприятия, лекции, стендапы, постановки, что-то рисуют. Думаю, если посидеть в их камере, можно выйти со вторым высшим образованием.
Мама умудряется из тюрьмы поддерживать меня: когда у меня какой-то кризисный момент, что-то сложное происходит, когда падаю духом.
Но как бы ни хотелось жаловаться, стараюсь поменьше вешать на маму своих переживаний, ей и так хватает там. У нас с ней негласный пакт беречь друг друга. Пишем одна одной какие-то ободряющие, позитивные вещи. Хотя я прекрасно понимаю, что маме это даётся не так легко: когда ты так долго находишься в тюрьме, невозможно избежать моментов грусти и упадка духа.
Ещё до того, как началась война, мама предсказывала, что она случится. Им там постоянно включают пропаганду, а мама занимается тем, что деконструирует пропагандистский нарратив. Она научилась смотреть пропаганду так, чтобы понимать, что на самом деле произошло, и переводить на язык нормального человека. В общем продолжает работать, анализировать.
Мы с мамой в каждом письме обсуждаем, как это будет, когда она выйдет. Первое, что я сделаю, – обниму и буду долго плакать. А потом пойдём куда-нибудь и немедленно откроем бутылку шампанского, загадаем желания – есть у нас такая традиция. Ну а после закроемся в комнате и будем разговаривать, разговаривать, разговаривать.
«Надо сказать, что пропаганда выполняет для нас роль критики буржуазной философии в СССР. Поскольку она реактивна и вторична, она даёт представление об основных событиях, на которые она реагирует, а поскольку неуклюжа — как именно они случились и, предположительно, что осталось за кадром. Всё равно, конечно, я не могу знать всех подробностей».
«Оптимизм это не про то, что всё будет хорошо, а про то, что как бы ни было, мы с этим справимся».
Условия перепечатки
Мы разрешаем полную или частичную перепечатку наших материалов.
Обязательна активная прямая гиперссылка на страницу-оригинал публикации. Эта ссылка должна размещаться в начале перепечатанного материала, в лиде или первом абзаце.
При перепечатке, полной либо частичной, запрещены любые изменения текстов, заголовков, фотографий (если они авторские).
При перепечатке материалов проекта «Пресса под прессом» мы просим указать, что этот материал взят из проекта Press Club Belarus «Пресса под прессом», где мы собираем свидетельства репрессий против независимых медиа и журналистов в Беларуси.
